Юрий Гагарин погибал трижды

На протяжении целого полувека во всем, имеющем отношение к советской космонавтике, установки ЦК КПСС журналистам и историкам были четкими и безоговорочными. А именно: любой полет советских космонавтов ? это не прогулка и не развлечение, а «триумф социализма, подтверждение превосходства над прогнившим американским империализмом, не способным повторить достижения СССР в космосе». Вот и получилось, что во множестве публикаций по истории космонавтики, появившихся в Советском Союзе за «десятилетия космической эры», нет ни единой буквы о том, каким же на самом деле был космический полет Юрия Гагарина.

Истина, однако, состоит в том, что все тайное (в том числе, разумеется, и в космонавтике!) рано или поздно становится явным. И сегодня мы впервые можем рассказать читателям «РГ/РБ» о том, как тогда, 12 апреля 1961 года, все происходило?

«Ты, Михаил, действуй, а я прикрою!»

?Февраль далекого уже 1957 года. В ОКБ-1 Сергея Королева фронт работ по ракетно-космической тематике стремительно расширяется. Уже в марте в нем организуется проектный отдел №9 космических аппаратов, начальником которого назначается талантливый ученик К. Э. Циолковского, инженер-полковник, профессор Михаил Тихонравов. В первый же рабочий день Михаила Клавдиевича на новом месте Королев делится с ним самым сокровенным:

? Понимаешь, Михаил, мои задачи ты знаешь. Боевые ракеты ? это мой долг, священная обязанность перед Отечеством. Но свет клином на них не сошелся: хочется еще на старости лет узнать, что же находится и происходит там, в пустоте!

Он уверенно машет рукой в сторону люстры над головой:

? Так что ты, Михаил, давай действуй на всю катушку, не оглядываясь! А я тебя с фронта прикрою?

Прощаясь, Королев напомнил:

? Имей в виду: Вернер фон Браун там, у американцев, не дремлет! Идет по пятам, дышит нам в затылок!..

Тихонравова агитировать и подстегивать не надо: всего через неделю он представляет Королеву план работ своего отдела, ведущих к заманчивой конечной цели: созданию пилотируемого корабля-спутника.

«Ну что, товарищи, по коням?»

Королев своего соратника не торопит, не подстегивает, но и не забывает о генеральном замысле. Он время от времени появляется у проектантов, молча рассматривает контуры таинственного аппарата, постепенно проступающие на ватманах, вопросов задает мало и тихо удаляется. Но по всему видно: напряжение быстро нарастает?

В один из апрельских дней Королев возвращается на фирму окрыленным; он оживленно жестикулирует, глаза его блестят. Не успев снять кожаный реглан, поручает секретарше пригласить Тихонравова и встречает его известием:

? Ну что ж, Михаил: поздравляю! Светофор открыт! Наши корифеи из авиационной медицины созрели, наконец, для великих дел и заверяют, что перегрузки порядка 10 единиц для советского человека (да к тому же еще и коммуниста!) допустимы! Не то чтобы прямо «малина», рай земной. Но пережить их можно без потери пульса. С оговоркой, что расположение в пространстве при старте и приземлении у космонавта будет «правильным».

У Тихонравова появляются лукавые искорки в глазах:

? Что значит «правильным»? Уж не вверх ли ногами?

Теперь отношение Королева к делам 9-го отдела в корне меняется: он ежедневно по несколько раз бывает на рабочих местах конструкторов, вызывает их к себе; проводит совещания, одно секретнее другого, тормошит и подначивает:

? Ну что, спите? А я вот слышал, что у американцев уже все готово к полету. Неужели вы позволите им первыми прорваться к звездам?

Проектанты с красными от бессонницы глазами хором отвечают:

? Да что вы такое говорите! Как так можно! Да никогда сроду!..

Королев подводит итог разговору:

? Помните, товарищи: надежность корабля и безопасность космонавта ? это главное! Дублируйте агрегаты, узлы, системы. Делайте, что хотите; все, что в ваших силах! Но возвращение космонавта на родную землю при всех обстоятельствах должно быть гарантировано! Иначе ЦК нам головы поснимает, а народ навеки проклянет!..

Вскоре проясняются основные детали реализуемого проекта: вес корабля до 5,5 тонны, минимальная высота круговой орбиты его полета ? 250 км, при предельно допустимом отклонении точки приземления от расчетной (привязанной к Байконуру) ? 175 км. Само же приземление космонавта обеспечивается его катапультированием на высоте около 10 км.

«Что вы там копаетесь, в самом-то деле!»

Еще через год лицом к проекту Королева поворачиваются и кремлевские вожди: 22 мая 1959 года выходит постановление Совмина, которым перед ОКБ-1 ставится задача: «Выполнить в директивные сроки разработку экспериментального корабля-спутника для полета человека». 10 декабря оно подкрепляется новым постановлением, которым ставится более широкая задача: «Осуществить первые полеты человека в космос, в том числе и полеты групповые». К этому моменту к работам по амбициозному плану уже подключено 125 организаций, включая 35 крупнейших предприятий союзного значения. И уже в апреле 1960 года Королев подписывает эскизный проект корабля-спутника «Восток-1».

О том, какая это была машина, много позже напишет в своих воспоминаниях соратник Королева академик Борис Раушенбах: «Восток», на котором должен был лететь Гагарин, был предельно прост: в его конструкции легко обнаружить множество неоптимальных (но зато быстро осуществимых) технических решений?»

За деликатной, взвешенной формулировкой известного ученого скрываются события и решения, которые бы повергли заокеанского конкурента Королева, Вернера фон Брауна, в неописуемый ужас:

? систему аварийного спасения для «Востока» создавало в Минавиапроме КБ И. Кортукова, которое недопустимо перетяжелило ее. По другим сведениям, такая система из-за временных и весовых ограничений для всех участков траектории выведения «Востока» вообще не была разработана. Иногда утверждалось также, что она «просто не успела» по срокам, как и система мягкой посадки корабля, от которой в самый последний момент Королеву пришлось отказаться;

? хотя Королев в своих «Исходных данных на объект 3КА (пилотируемый корабль »Восток») настаивал на дублировании тормозной двигательной установки, на запущенный в производство вариант корабля ее поставили без дублирования, в единственном экземпляре. Панические вопли «доброжелателей» Королеву удалось погасить заверением в том, что «в случае отказа тормозного двигателя «Восток» нормально сойдет с орбиты за счет аэродинамического торможения в атмосфере».

Сергей Павлович терпеливо разъяснял маловерам:

? Неужели непонятно? Мы это дело обеспечим выбором параметров орбиты корабля со временем существования не более 10 суток, на которые рассчитана система жизнеобеспечения космонавта!

Наедине же со своим верным соратником, заместителем по испытаниям Леонидом Воскресенским он горестно сетовал:

? Тормознуть-то мы его в атмосфере сможем, а вот куда он при этом залетит? И где окажется? Хоть планета Земля и большая, а куда ни посмотри ? все вода и вода! А наши морячки что-то не очень спешат нам на выручку со своими пароходами! Сами еле держатся на плаву, хотя публично и бахвалятся!..

Инженер-полковник, летчик-космонавт Валентина Пономарева вспоминает:

? Действительно, было далеко не очевидно, что первому космонавту планеты удалось бы выжить в течение столь длительного времени: ведь если бы фактическая орбита «Востока» оказалась выше расчетной, по исчерпании ресурса системы жизнеобеспечения он обрекался на верную гибель от удушья!..

Валентине Леонидовне вторит летчик-космонавт Константин Феоктистов:

? Более того: при отказе системы катапультирования других средств спасения у космонавта не было, и он был обречен! Мало кто знает и такой момент: когда, наконец, Гагарин стартовал, у котлована на стартовой площадке (помните, наверное, это «углубление» в казахской степи размером с олимпийский стадион!), над которым тогда, в 1961 году, была натянута стальная сетка площадью с гектар, по обе стороны от пускового стола дежурили бригады спасателей. Если бы Гагарин катапультировался на сетку ? они должны были его с нее сдернуть до того, как в котлован рухнет аварийная ракета. Представляете картину, а? Но, как теперь выясняется, и это не спасало космонавта: в ферме обслуживания ракеты проем для его катапультирования так и не был вырезан вообще!..

Феоктистов тяжело вздыхает:

? Сейчас программа «Востока», его запуска представляется мне неправдоподобной в своей примитивности! Но тогда, на заре пилотируемой космонавтики, ничего проще и быстрее придумать было нельзя!..

Тем временем начиная с 1960 года колесо космической гонки раскручивается до режима подлинной истерии, когда «рубка космических дров» становится просто неизбежной. Начатая в то время летная обработка ракеты-носителя (трехступенчатого «Востока») и самого корабля «Восток-1» сопровождается инцидентами, заставляющими Михаила Тихонравова вздрагивать, а заместителя Королева ? Леонида Воскресенского, хвататься за голову:

? 3 июля происходит авария 1-й ступени ракеты, и космический корабль, не имеющий системы аварийного спасения, разрушается при падении на Землю;

? 1 декабря очередной корабль тонет в Японском море после спуска по нерасчетной орбите;

? 22 декабря имеет место авария 3-й ступени ракеты; корабль успевает отделиться от нее с помощью дальновидно поставленной на ракету системы спасения?

Но самая страшная новость приходит к Королеву от члена-корреспондента АН Олега Газенко из Института медико-биологических проблем: тамошние светила зарождающейся космической медицины сообщили, что «полеты собак проходят с некоторыми сдвигами в их физиономическом состоянии!..»

Королев, прочитав в полученном оттуда секретном отчете такое заключение, закатывает медикам дикую истерику:

? Что значит «некоторые»? Я вас спрашиваю! Насколько именно: на один процент, наполовину или же у собак полностью слетает крыша, и они вместо того, чтобы лаять, начинают мяукать?!.

Светила со смиренным видом держат «удар» и дипломатично отделываются неопределенным:

? Собачья душа, Сергей Павлович, потемки, и это науке неизвестно?

А из Кремля тем временем все чаще доносятся подстегивающие окрики набравшего невиданную силу зав. отделом обороны ЦК Ивана Сербина, ежедневно «вдохновляющего» Королева «мудрыми рекомендациями»:

? Ну что вы там копаетесь, в самом-то деле? Мы вам дали все, а где отдача? Вы что: работать разучились? Вам воля ЦК не указ? Последний раз предупреждаю: играете с огнем! Прозеваете американцев ? всем головы поотрываем!..

Однажды нервы у Воскресенского окончательно сдают, и он врывается в кабинет Королева с воплем:

? Пора притормаживать, пока не поздно! Чует мое сердце: гробанемся сами, и космонавта прикончим. Попомнишь мое слово!..

Сергей Павлович в ответ скрипит зубами и пыхтит, как паровоз; он почти непрерывно совещается с проектантами, помощниками; звонит членам Совета главных конструкторов; с мрачным видом обходит участки опытного производства? И принимает окончательное решение:

? Все! Семи смертям не бывать, а одной ? не миновать! Или грудь в крестах, или голова в кустах! Решено: в полете космонавта идем на один виток!..

И инструктирует Тихонравова:

? К чертовой матери всю эту науку в программе первого полета! Сейчас не до нее! Исследования будут потом! Твоя задача ? предельно автоматизировать режим управления кораблем. А космонавт пускай смотрит в оба и в случае чего сигналит нам на Землю!..

Академик Борис Раушенбах вспоминает:

? В своем полете Юрий Гагарин действительно в управлении кораблем участия не принимал! Его задачей было наблюдение за обстановкой на борту и при необходимости поддержание связи с Землей?

«Поехали!»

11 октября 1960 года выходит третье по счету, решающее постановление Совмина, предписывающее «осуществить подготовку и запуск корабля «Восток» (изделие 3КА) с человеком на борту в декабре с. г. и считать это задачей особого значения». К этому моменту облик и приборная «начинка» корабля окончательно определяются: он состоит из приборного отсека массой 2,3 т, в котором размещается тормозной двигатель с ЖРД тягой 1,6 т, и спускаемого аппарата массой 2,4 т, крепящегося к приборному отсеку стяжными металлическими лентами.

5 января 1961 года наставник отряда космонавтов от ВВС генерал-полковник Николай Каманин записывает в дневнике, который ведет вопреки категорическому запрету ЦК: «?Ну так что же: пора? Отвечающий у С. Королева за проектные дела К. Бушуев бодро докладывает о готовности кораблей «Восток» к полету. Их в наличии 4 экземпляра? Неполадок много, а испытаний ? мало. На всем происходящем видны следы ужасающей спешки?»

О событиях января 1961 года позднее вспоминал ветеран Института медико-биологических проблем Александр Серяпин:

? В корабле «Восток» Гагарина все было рассчитано на 13 суток полета. Почему именно на 13? Потому что академик М. Келдыш и его Институт прикладной механики рассчитали: если тормозной двигатель «Востока» не сработает, то корабль, тормозя в атмосфере, сам приземлится не позднее, чем через 13 суток пассивного, самопроизвольного торможения в атмосфере!..

31 января 1961 года в США на баллистическую траекторию высотой 250 км и дальностью 675 км выводится пилотируемая капсула с обезьяной Хэмом. Ее обнаружат через 4 часа в Атлантическом океане после приводнения. Сергей Королев, узнав эту важнейшую новость из Кремля, с досадой выговаривает своему верному соратнику Сергею Охапкину:

? И слепому видно, что запуски мартышек американцами ? это не самоцель! У них там уже человек 15 астронавтов готовы лететь хоть сегодня! Но если они свою обезьяну Хэма, слетавшую вчера, запустят в настоящий космос раньше нашего космонавта ? я этого позора не переживу!..

30 марта профессор Михаил Тихонравов делает доклад «О подготовке к запуску человека в космос» на закрытом заседании президиума АН. Вклад Михаила Клавдиевича в советскую космонавтику, а особенно в ее пилотируемое направление, неоспорим и огромен! Ведь это его предложения и составили в конечном счете основу всех принятых правительством программ освоения космоса! Но случится так, что на запуске Гагарина профессора Тихонравова не окажется! Через 40 лет после этого исторического события бессменный заместитель Королева ? академик Борис Черток, так напишет об этом: «До сих пор нельзя объяснить, почему это случилось! На Байконуре в тот исторический день было множество нужных и не совсем нужных участников и представителей. Но Тихонравова Королев туда не вызвал! Его не оказалось ни в каких списках! Он очень это переживал?

Генерал Николай Каманин 27 марта записывает в своем «подпольном» дневнике: «Ну что же: подготовка к космическому полету человека Королевым и его командой в основном, судя по рапортам и докладам, закончена. Увы ? мы все еще не готовы полностью к преодолению аварийных ситуаций в его полете! Не уверены в аппаратуре системы жизнеобеспечения; испытания в тепловом макете корабля прошли неудовлетворительно; не отработана методика приводнения космонавта? При заливании носимого аварийного запаса водой радиопередатчики выходят из строя, корабль при двух открытых люках тонет так быстро, что космонавт не успевает из него эвакуироваться? Скафандр и надувная лодка позволяют космонавту сутки продержаться на воде; но средств, обозначающих его местонахождение, все еще нет? Короче говоря, полет, которого мы все так ждем, ? это зона большого риска?»

2 апреля С. Королев на Байконуре докладывает правительственной комиссии о готовности к осуществлению первого пилотируемого полета человека в космос. На следующий день правительство принимает решение о запуске космонавта.

8 апреля на очередном заседании Госкомиссии утверждается задание космонавту на осуществление одновиткового космического полета. В конце заседания маршал К. Москаленко проявляет революционную бдительность и озвучивает недоуменный вопрос:

? А почему здесь присутствует полковник Яздовский от космической медицины? Ведь он, насколько нам известно, занимается собаками!..

На что Королев с досадой замечает:

? Пока собаки Яздовского не пролают нам с орбиты о том, что там все нормально, ? человеку там, в космосе, делать нечего!..

11 апреля, 3 часа ночи местного времени, на стартовой площадке, страшно удивив часовых и испытателей, появляется С. Королев; он поднимается на фермы обслуживания и садится в кабину готового к полету «Востока». О чем он думает в эти минуты, так навсегда и останется тайной?

Вечером этого же дня радиостанция «Голос Америки» объявляет, что «у русских осталось несколько часов до запуска человека в космический полет». Все на Байконуре, кто слышит эту передачу, особенно местные контрразведчики, немеют от изумления?

И вот наступает утро 12 апреля.

Полковник Александр Серяпин вспоминает:

? Мало кому известно о том, что в этот момент все мероприятия едва не срываются. Когда я с ведущим конструктором «Востока» Олегом Ивановским закладывал в корабль продукты, к нам на верхнюю площадку ферм обслуживания неожиданно позвонил взвинченный до предела Королев:

? Где космонавты? Я вас спрашиваю!

Мы с Олегом онемели от неожиданности:

? Как это «где»? Мы уверены, что они сейчас с вами! Больше им быть негде! Не в Америке же они, в самом деле!..

? У меня их тоже нет! Немедленно найти их и доставить на старт!..

? Легко сказать «найти», «доставить»! А если их выкрала американская разведка, и они уже вылетели за пределы Союза? Что тогда?..

Деваться некуда: я сваливаюсь вниз, вскакиваю в машину Королева и на бешеной скорости гоню к домику, в котором космонавты этой ночью отдыхали. И застаю их на выходе, в полном облачении. Оказывается, запуск едва не сорвал Герман Титов, наотрез отказавшийся одевать скафандр космонавта:

? Не понимаю, зачем он сейчас мне, если решено, что летит Юра?!

Нет, вы представляете ? препираться в такой момент?!

Наконец, в 9 часов 06 минут 59,7 секунды «Восток» стартует. Ракета весом 287 т выносит космический корабль массой 4,7 тонны на орбиту. Историческим запуском руководят С. Королев и его заместитель Л. Воскресенский. О самом полете (разумеется, в его официальной интерпретации пресловутой «советской эпохи») написано множество материалов во всех мыслимых жанрах. Но о том, что же он собой представлял на самом деле, автору с огромным трудом удалось узнать достоверно лишь совсем недавно, спустя несколько десятилетий после самого события?

«Тайны Кремлевского двора»

Вслушаемся, дорогие читатели, в голоса свидетелей этого поистине эпохального мгновения нашей космической истории.

Второй космонавт планеты Герман Титов вспоминал:

? Да что там говорить: в том самом первом полете с самого его начала все пошло вверх тормашками! Уже после посадки в корабль Юры не сработал прижим входного люка, и специалистам пришлось в дикой спешке снова привинчивать три десятка гаек для устранения неконтакта в контрольной цепи. Королев тогда, помнится, успокаивал ребят по трансляции:

? Работайте спокойно: у вас еще есть три минуты!

Да и в самом полете возникла ситуация, едва не стоившая Королеву разрыва сердца. Информация о ходе полета поступала на обычные телетайпы, установленные в соседней с пусковой комнате бункера. И о том, что на борту корабля все нормально, говорили цифры «5» на лентах аппаратов по всем каналам. Так оно и было, пока вдруг (как это всегда бывает ? страшно неожиданно!) по одному из каналов не выскочили «тройки» вместо «пятерок». А это уже означало не что-нибудь, а аварию ракеты-носителя!

Ясное дело, все присутствующие оцепенели от ужаса, не зная, как быть дальше. И тут в комнату ворвался, едва не сорвав металлическую дверь с петель, Королев, вид его был страшен: глаза сверкали, кулаки ? сжаты, по щекам ходили желваки?

Незнакомым, сиплым голосом он выдавил из себя сквозь зубы:

? В чем дело, я вас спрашиваю? Отказ двигателей?

Но что присутствующие могли ему ответить? Стояла гробовая тишина, все молчали. Лента с тихим шуршанием продолжала сползать с телетайпа, с бесконечной цепочкой «троек» посередине. Казалось: еще мгновение ? и сердце Королева не выдержит. И тут оператор, не сводивший глаз с ленты, выкрикнул фальцетом:

? Канал восстановлен! Все в норме?

Кулаки Королева разжались, и он в изнеможении опустился на стул? С ленты снова бежали успокоительные «пятерки»?

Позднее выяснится, что это был сбой на наземной линии связи, а не роковая поломка на борту корабля? Придя в себя, Королев в распахнутом белом халате выбегает в коридор; следом выскакивает его соратник Воскресенский, которого Главный конструктор в одно мгновение хватает за шиворот:

? Ну?

Тот пытается освободиться от мертвой хватки шефа.

? Что значит «ну»?

Королев выдавливает сквозь зубы:

? Орбита, спрашиваю, какая? Параметры орбиты!..

Воскресенский вырывается и из соседней комнаты соединяется с баллистиками. Через несколько минут возвращается к Королеву с паническим выражением на посеревшем лице:

? Сергей, это ? конец! Триста двадцать на сто восемьдесят!

Королев снова хватает соратника за полы пиджака и цедит сквозь зубы:

? В каком смысле «конец»? Сколько он там будет теперь болтаться при отказе тормозного двигателя?

Воскресенский с готовностью выкрикивает:

? Недели три, не меньше! А может, и целый месяц! Они там и сами толком ни хрена не знают!..

Фактические параметры действительной орбиты «Востока-1» будут рассекречены лишь в 1996 году. Они составили: апогей 327 км и перигей 180 км.

Вспоминает Валентина Пономарева:

? Это означало, что время существования «Востока» с Гагариным на орбите оказалось равным 23 ? 25 суток вместо 10 суток, на которые была рассчитана бортовая система жизнеобеспечения. Даже сегодня страшно подумать, но это ? жестокий факт: случись отказ тормозного двигателя корабля ? и мы бы Юру потеряли?

Приземление Гагарина произошло в 10 часов 55 минут на пашне у деревни Смеловка Саратовской области. Первым к пришельцу в необычном оранжевом костюме приблизился механизатор местного совхоза однофамилец автора Руденко и неуверенным голосом попросил у незнакомца закурить. Следом подтянулась зенитная батарея из состава Приволжского военного округа, командиру которой за сутки до этого была поставлена странная и невероятно секретная задача: «Выдвинуться в заданный район, развернуться на позиции и наблюдать за воздушной обстановкой. При обнаружении чего-либо необычного немедленно доносить по команде!..»

Друзья вспоминают минувшие дни

Полковник ВВС в отставке Николай Варваров вспоминал:

? Сразу же после возвращения Юрия Гагарина из космического полета я нацелился на него, как единственный журналист, аккредитованный тогда, в 1961 году, при ТАСС. И вскоре с ним не просто познакомился, но и подружился. И с его родным братом Борисом, и с сестрой Зоей, и с его родителями, а прежде всего ? с его мамой Анной Тимофеевной. Кстати, именно я оказался последним из журналистов, кто с ним встречался всего за двое суток до его гибели?

В тот вечер, помнится, мы с ним просидели долго. Юра был как-то особенно неулыбчив и задумчив. Его как будто одолевали грозные предчувствия. Многое из того, что он говорил, я уже и раньше слышал от него, но я не перебивал, понимая, что это разговор важен и для него самого.

Теперь можно сказать: был в том вечернем нашем разговоре один момент, ради которого я, собственно, и напросился на встречу: от его брата Бориса я давно уже прослышал под большим секретом о том, что Юра там, в космосе, пережил мгновения, которым не позавидуешь. Оказался, короче говоря, на волосок от гибели. Вот я и ловил момент, случай, когда можно будет прояснить это.

Задав ему свой решающий вопрос, я приготовился услышать в ответ что-нибудь уклончивое, неопределенное. По его первой реакции показалось даже, что он не захочет мне отвечать. После тяжелой паузы, как бы собравшись с духом, он предупредил меня о строгой конфиденциальности дальнейшего разговора:

? Все, что я сейчас скажу, пусть останется между нами! Меня по этому случаю уже раз сто предупреждали!..

Добавил, что ему известно о полном доверии ко мне его мамы, и что именно с учетом этого факта он и соглашается на мой вопрос ответить.

Юра подтвердил далее, что действительно на заключительной стадии его полета, в момент схода корабля с орбиты, после выключения тормозного двигателя началось беспорядочное кувыркание со скоростью около одного оборота в секунду, которое продолжалось около 10 минут. Юра добавил, что «по этому случаю» передал на Землю одну-единственную фразу, говорившую в условных выражениях о возникновении на борту корабля нештатной ситуации. «Понятную, по его словам, скорее техническим работникам, чем руководителям полета».

После новой паузы, навеянной, по-видимому, горестными воспоминаниями об этих минутах драмы там, в космосе, Юра продолжал:

? Кувыркаясь там, в пустоте, я все время думал не о себе и не о том, что лично меня ожидает, а о провожавшем меня в полет Сергее Павловиче Королеве, вложившем в меня, в мою подготовку и в свой космический корабль всю свою жизнь без остатка. И точно знал, что любой мой сигнал тревоги, пришедший к Королеву с орбиты, от меня, способен загнать его в могилу. И я решил про себя скорее погибнуть, чем позвать его на помощь и заплатить за свой призыв о помощи и спасении самым дорогим для меня на свете ? его жизнью. Сцепив зубы и зажмурившись, я стал ждать, закрыв глаза, развязки: «Будь что будет!»

Задумавшись снова на минуту, Юрий Алексеевич продолжал:

? Сейчас, когда все уже давно позади, тем более ясно, что я принял тогда единственно правильное решение! Оно оказалось не только верным, но и спасительным: через 10 минут неизвестности вращение корабля прекратилось так же неожиданно, как и началось. Корабль стабилизировался в пространстве, и его дальнейший спуск прошел нормально.

Снова установилась тишина, новая пауза затянулась, Юра заговорил дальше:

? После приземления возникла необходимость придать случившемуся в моем полете гласность хотя бы потому, что ведь следом за мной вскоре должны были лететь другие космонавты, мои товарищи по отряду! Именно в этом тогда был главный вопрос для меня!

Увидев Королева в Куйбышеве, куда меня перебросили с места приземления на дачу местного обкома КПСС, я сразу же сообщил ему о чрезвычайной ситуации на борту и заявил, что «намерен отразить этот момент в своем отчете о полете».

Королев тогда мне ответил:

? Это правильное решение! На твоем месте я поступил бы точно так же! И как космонавт, и как коммунист!

И после паузы добавил, пристально глядя мне в глаза:

? За исключением одного-единственного случая, который как раз сейчас и имеет место быть: если о происшествии на борту корабля в полете узнает руководство (как техническое, так и страны в целом), это нанесет огромный ущерб великому делу освоения космоса, в которое вожди поверили далеко не сразу, а лишь после титанических усилий сотен тысяч участников работ. Так как навсегда подорвет доверие партии и правительства к нашей космонавтике. И, прежде всего, к нам, создателям космической техники. Иными словами ? в нашу с тобой, Юра, способность ее осваивать во славу Отечества?

По словам Гагарина, это был самый драматический момент в его разговоре с Королевым. И он спросил Главного конструктора:

? Так что же мне делать, Сергей Павлович? Как я должен поступить? Как вы мне скажите ? так я и сделаю!

На что, по словам Юры, Королев ему ответил:

? Поступай, Юра, как знаешь! Я же могу обещать тебе лишь одно: даю слово коммуниста, что любой ценой, обязательно докопаюсь до причины возникшей в твоем полете неполадки и о принятых мерах доложу тебе лично!

Гагарин продолжал:

? Ни на секунду не сомневаясь, что Сергей Павлович так и сделает, я опустил это место в своем отчете о полете и, как все помнят, отрапортовал: «Полет прошел нормально, техника работала отлично. Готов к выполнению любого задания Родины!»

Бывший инженер ОКБ-1 Леонард Никишин позднее вспоминал:

? В причине аварийной ситуации, возникшей в полете Гагарина, мы разобрались довольно скоро: оказалось, что в момент схода «Востока» с орбиты приборно-агрегатный отсек корабля не отделился от спускаемого аппарата, в котором находился космонавт, и продолжал спускаться, сцепленный с ним жгутом кабелей и проводов. И они погружались в атмосферу в связке до тех пор, пока этот злополучный жгут не перегорел.

Николай Варваров:

? Казалось бы, инцидент исчерпан, все стало ясно. Но в полете Гагарина, оказывается, был еще один момент, на который никто так и не обратил тогда внимания: как это его при спуске занесло на матушку Волгу? Неужели именно ее баллистики ОКБ Королева выбрали для приводнения нашего первого космонавта? И это ? при наличии у Советского Союза 1/6 части суши всего земного шара!

Юра мне еще раньше, в одну из встреч, рассказал о том, что после катапультирования над Волгой, уже зависнув на парашюте, вдруг обнаружил, что при покидании корабля у него оторвало ранец с надувной лодкой и всеми припасами. Приводнись он тогда в Волгу, с ее быстрым течением в низовьях ? и все, конец! И мы бы о полете утопленника так никогда и не узнали: вожди бы не позволили никому признаться миру о таком нелепом и чудовищном конфузе: утопить героя после его подвига, совершенного в космосе! Да еще где: не в Африке и не в океане, а у себя на родине, в самом центре России!..

От автора

? Это последнее замечание моего большого друга Коли Варварова для меня стало его завещанием: докопаться до причины приземления Юрия Гагарина после полета не в расчетной точке, за которую баллистиками ОКБ-1 принимался космодром Байконур, а у самой кромки крутого левого берега Волги. Но официальная советская пропаганда не спешила расставаться с очередной своей тайной. И мы бы с вами, дорогие читатели, никогда так и не узнали об этом эпизоде в полете Гагарина, да помог, как это часто бывает в многострадальной истории России, случай.

Недавно автору в руки попал сборник «История Российского НИИ космического приборостроения», вып. №2 за 1996 год, изданный под редакцией академика Л. И. Гусева. На стр. 13 там сказано: «Во время осуществления первого полета вокруг Земли космонавта Юрия Гагарина из-за неустойчивой работы умформера, питающего радиокомплекс (это подтвердили данные телеметрии), главная команда на выключение двигателя третьей ступени ракеты-носителя радиосистемой не была выдана. Ее выдала автономная система, настроенная на конец допустимого интервала времени, то есть с перелетом. Из-за этого «Восток», совершив виток вокруг Земли, приземлился не в районе Байконура, как намечалось, а в 280 км западнее, вблизи Волги. В официальном же сообщении ТАСС место фактической посадки корабля было «от фонаря» объявлено «заранее заданным районом», что должно было свидетельствовать о «поразительной точности системы наведения советской космической ракеты». На заседании же Госкомиссии выяснилось, что в полете Гагарина имел место инцидент, опасный для жизни космонавта. Ведь он едва не утонул в Волге! Что и говорить: эта неприятность отрицательно сказалась на репутации нашего института?»

Валентина Пономарева уточняет:

? Орбита корабля Гагарина вследствие отказа в системе радиоуправления оказалась нерасчетной. При спуске его с орбиты имел место ряд нештатных ситуаций: произошел, в частности, недобор импульса тормозного двигателя и вследствие этого ? запрет штатного разделения по команде бародатчиков. Как следствие этого точка посадки отклонилась от расчетной на 280 км. В общем же вероятность благополучного возвращения Гагарина из полета была равна 40%?

Так что после всего случившегося можно уверенно считать Юрия Алексеевича родившимся в рубашке?

Михаил Руденко