Фараонский характер

Если бы наша власть поспешала за прогрессом, то должна была бы констатировать, что ее в таком виде больше не надобно.

Во время визита в Государство Израиль в последний день еврейской Пасхи наш президент презентовал их президенту скульптуру отечественного скульптора Зураба Церетели «Памяти жертв холокоста» весом две тонны. Как он ее донес, источники не сообщают. Этот жест дарения далеко не первый на пути устроения скульптур данного автора на поверхности планеты Земля. Статуя генуэзца Колумба, который, по слухам, открыл Америку, после сложных дипломатических переговоров с американским правительством, решительно уклонившегося от дара, нашла себе приют в Испании. О Петре мы и не говорим. Как и о коллекции бронзовых зверюшек в Александровском саду. Статую Бальзака удалось-таки втюхать французам. А благодарные жители Нью-Джерси тоже обрели-таки другое создание мастера.

О плодовитости выходца из щедрой Грузии нет смысла говорить. О его склонности к мегаломании тоже. Но удивляет широта мастера. Не только в смысле интересов, ему открыт весь горизонт мировой культуры, но в смысле чисто прагматическом. Прикиньте, сколько стоит доставить на землю Палестины две тонны бронзы, не говоря уж о себестоимости изделия. Кроме того, какой-то суммы требует и устроение вещи на месте, но этим, похоже, занимаются уже местные власти. Безусловно, скульптор ? человек состоятельный, но его акты дарения повторяются слишком уж часто, даже какой-нибудь олигарх разорился бы. Но поскольку эти акты приняли уже характер государственный, то естественно предположить, что государство эти подарки и оплачивает.

Собственно, это вполне естественно. Автор никак тоже президент. Академии изящного. А она пока еще не приватизирована, но является заведением государственным. То есть сам скульптор ? придворный ваятель. Неестественно только одно ? что общественность совершенно не осведомлена об этой подоплеке. Даже более того, много раз дезинформирована. Ведь упорно твердят о дарении, но, как сказано выше, это-то и вызывает сомнение.

Но что ж мы будем считать деньги в чужом кармане ? вы же, надеюсь, не думаете, что государственный карман ? ваш. То есть не столь наивны, как какой-нибудь американский налогоплательщик. Как говорили в моей юности: что наше, то наше, а что чужое ? это мы еще посмотрим. Здесь интересна другая тема, а именно сам феномен придворности. Ведь у нас нет, скажем, придворного трубадура, поэта при престоле, если не считать таковым министра иностранных дел. Нет и придворного портретиста. Нет даже придворного какого-нибудь лютниста или, на худой конец, арфистки. И, кажется, понятно, почему: не тот объем осваиваемых средств. У нас страна большая, богатая ресурсами под поверхностью немереной земли, не размениваться же на какой-нибудь ноутбук придворному писателю ? этот и сам все напишет и сам подарит, стоя на коленках. Другое дело ? статуи, это ? по-государственному, отвечает общему масштабу.

Нет никакого смысла и в разговоре о таланте. Мы же понимаем, что такой мелкий разговор пристал лишь короткой рецензии на какую-нибудь выставку натюрморта. А здесь другое, здесь даже неприлично дилетантски говорить о каком-нибудь Петре Великом: похож ? не похож.

Масштаб не позволяет вести такой обывательский разговор. Потому что смотреть надо издалека, подход должен быть астрономический. Если видно из космоса ? значит, хорошо и талантливо.

Все это много говорит не о самом ваятеле, здесь все ясно ? о самом характере нашей власти: даже не о византийском ? фараонском. Что отсылает нас к единственному периоду новейшей истории отечества ? ни в каком другом аналогий не найти. Это, кстати, подтверждается и подготовкой к грядущим невероятным и помпезным празднествам: и стилем, и размахом, и бьющей в глаза спекулятивностью. Как и любая кампания фараоновой власти, и эта ведется навязчиво, безвкусно и невероятно щедро: ведь половину средств все равно украдут. Дело, конечно, не в Победе ? она состоялась шесть десятков лет назад. Победа ? лишь удачный и благоприличный повод. Ну, как холокост для Церетели. Других-то побед нет, надо использовать то, что досталось по наследству ? наш президент родился через шесть лет после конца войны.

Все это очень красноречиво говорит о том, что мы не то что не движемся вперед, но сползаем назад. Во всяком случае, даже не только по стилю руководства, но по направлению вектора. Но на самом-то деле сама жизнь на месте не стоит, во всяком случае в крупных городах. Благо открытость страны это позволяет. То есть власть как бы гребет назад, а лодка упрямо плывет вперед. Не так быстро, как могла бы, конечно, тяжеловесно, но плывет. То есть власть стала тормозом и, что удивительно, сама, кажется, это понимает. И в этом нет ничего парадоксального: наша власть консервативна совершенно сознательно. Потому что если бы она поспешала за прогрессом, то должна была бы констатировать, что ее в таком виде больше не надобно. Но какая ж власть согласится с таким самоубийственным выводом?

И Церетели не согласится. И он, собственно, и не соглашается. Он хочет стоять в мировых столицах, а не на задах Дома художника на Крымской. И, самое удивительное, правительства разных развитых стран идут ему навстречу. Со скрипом, привередничая, приговаривая погоди, я сама, но идут. Что говорит лишь об одном: понятия о приличиях у развитых и не совсем странах и правительствах разное, но это лежит в области воспитания и этикета, суть одна. Это грустное заключение, но, кажется, верное. В конце концов, у них у всех тоже есть свои Церетели, пусть потоньше, порафинированней, но все одно: они понимают.

Автор ? обозреватель «Независимой газеты», специально для «Газеты.Ru-Комментарии».