«La Vanguardia»: Завтрак Путина

В настоящий момент российская политика - а что делать, слабость вынуждает - питается представлением о том, что у нее нет иного выхода, кроме как стремиться к интеграции с Западом, соглашаясь при этом даже на роль вторичного и зависимого союзника.

На все происходящее в мире мы привыкли смотреть глазами крупных центров сосредоточения власти. Не стоит и говорить, что события и факты воспринимаются совершенно по-разному, в зависимости от того, с какой сторожевой башни за этими событиями наблюдают. И среди всех предлагаемых вариантов толкования происходящего есть один, который практически полностью оставлен без внимания - речь идет о точке зрения Москвы.

Во время своего завтрака президент Путин всегда заглатывает два напитка, которые в представлении обычного человека кажутся неудобоваримыми. Первый напиток - федеральное государство, в котором, несмотря на все прикладываемые усилия, центр и периферия довольно редко бывают согласны друг с другом, а тщеславные потуги первого осуществлять тотальный контроль практически не находят отклика. Временные последствия подобных действий оказываются довольно неустойчивыми с политической точки зрения, и достигнутое равновесие чаще кажется результатом жесткого соперничества между центрами власти, нежели результатом общих, выполненных в согласии действий.

В качестве второго блюда на завтрак у президента бывают, вероятнее всего, беспорядочные новости экономического характера. Несмотря на то, что, начиная с 1999 года, страна переживает период относительного благополучия, социальные проблемы остались, а заключенные с олигархами соглашения не смогли унять спазмов мафиозного капитализма. И, кроме того, над страной весит Дамоклов меч международных цен на нефть, которые при малейшем снижении, положат конец деликатному состоянию бюджетного равновесия.

На самом деле Путин может найти утешение, даже не прикладывая к этому особых усилий. В сегодняшней России оппозиции практически не слышно, а парламент уже не тот, что прежде - времена жестких перебранок остались в прошлом. Военные, разделенные идеологически и четвертованные финансово, снизили тон своих возмущенных выступлений. А чтобы все было в полном порядке, более или менее критично настроенные СМИ заставили умолкнуть. И даже Чечня парадоксальным образом производит положительное впечатление: возможно, конфликт и кажется укоренившимся, зато он дает возможность прятать другие проблемы, принимать меры и выступать с заявлениями, которые в других условиях были бы невозможны.

И хотя завтрак Путина вряд ли можно назвать обильным, все равно за время, отведенное на него, у президента есть возможность хорошо обдумать события, происходящие в данный момент на международной арене. Не стоит сомневаться в том, что в настоящий момент российская политика - а что делать, слабость вынуждает - питается представлением о том, что у нее нет иного выхода, кроме как стремиться к интеграции с Западом, соглашаясь при этом даже на роль вторичного и зависимого союзника. Подобное утверждение порождает, кроме всего прочего, несколько вопросов. Первый из них касается полюса притяжения - кто же привлекает Россию? Запад в целом? Европейский Союз? Или Соединенные Штаты? Похоже, что в данном случае, действуя методом исключения, правильным вариантом оказывается третий.

У холодной дистанцировавшейся Европы не просто нет стратегического проекта, цель которого создание альянсов, способных поставить заслон американской гегемонии. Сегодня ЕС стремится к расширению, которое выгодно кучке стран, имеющих исторически напряженные отношения с Москвой, и тем самым создает преграду для любых крепких связей с Россией. В результате у Путина не так уж много времени отнимает и участие в той, чрезмерно нагруженной риторикой оси, что якобы объединяет Париж, Берлин и Москву, оси, позволившей ему достойно позиционировать себя на заседании Совета Безопасности ООН в феврале этого года. В последнее время Россия не так часто заигрывает с Китаем - страной, вызывающей у Кремля смешанное чувство страха и зависти, к которым стоит добавить опасения демографического характера и давние, кажущиеся уже атавизмом, конфронтации.

Кроме того, стоит задаться вопросом, размышляет ли Путин во время завтрака о большой партии, разыгрываемой Соединенными Штатами вокруг природных энергетических ресурсов Ближнего Востока. В который раз отдавая себе отчет в том, что Россия в этой игре берет не такие уж хорошие взятки, он все же надеется получить для страны хоть кусочек пирога. В данном случае - сохранить привилегии, полученные от Ирака еще во времена правления Саддама Хусейна (Saddam Hussein). Чрезвычайная прозаичность подобного стремления показывает насколько Москва заинтересована в соблюдении норм международного права, а вместе с ним и в сохранении всей системы Организации Объединенных Наций.

Однако, больше всего беспокойства вызывает у Путина следующий, третий, вопрос: а что Россия получила взамен своей искренней поддержки бесчинств Соединенных Штатов? Вопрос витает в воздухе, и, как бы тяжело ни было это признать, ответ на него прост: практически ничего. Вашингтон по-прежнему гнет свою линию в создании щита противоракетной обороны, упорствует в сохранении своих военных баз на территории Кавказа и Средней Азии; не дрогнув, высказывается за очередное расширение НАТО; а в довершение всего и не торопится предоставить Москве какие-либо экономические или коммерческие компенсации.

Похоже, что в таких зарослях не стоит поспешно заглатывать выступления пропагандистов, убеждающих нас в том, что Россия, благодаря Путину, возвращает себе свое национальное достоинство. Путин не только терпит кораблекрушение у тех же самых берегов, где сел на мель корабль, управляемый Борисом Ельциным, но и открыто соглашается быть участником массовки на международной арене. Другое дело, что в России не происходят серьезные события, по которым можно было бы предсказать, что - при практически полном отсутствии видимой оппозиции и забитом населении, - Путину осталось не так уж долго завтракать в Кремле.

Карлос Таибо ("La Vanguardia", Испания)