Разведка, переходящая в бандитизм

Осенью 1924 года в донесениях агентуры ОГПУ в пограничных областях на востоке Польши стали появляться тревожные сообщения о сосредоточении крупных сил польской армии у советских рубежей. Эта информация легла и на стол члена Реввоенсовета Иосифа Уншлихта, курировавшего работу Разведывательного управления (Разведупр, РУ) Штаба Красной армии. Сведения нуждались в перепроверке и анализе. Это было поручено аналитической службе РУ - информационно-статистическому отделу.

9 октября 1924 года начальник Разведупра Ян Берзин направил Уншлихту справку о положении в восточной Польше. В документе отмечалось, что там вместо малочисленной плохо вооруженной и неэффективной пограничной полиции создается корпус пограничной охраны, состоящий из пяти бригад, - по числу воеводств у советских рубежей. Бригады включают пехотные и кавалерийские части, укомплектованные добровольцами, прошедшими военную службу. До окончания формирования новых соединений в пограничную полосу перебрасывались значительные силы кавалерии. Уланы, прославившиеся схватками с бойцами Первой конной армии под Замостьем во время войны 1920 года, должны были использоваться для преследования и вылавливания повстанческих отрядов. Новые соединения и перемещения кавалерийских частей в пограничной зоне и были приняты агентурой ОГПУ за сосредоточение крупных сил польской армии на востоке страны. Под справкой поставили свои подписи тогда еще только временно исполняющий должность начальника информационно-статистического отдела Александр Никонов и ведущий аналитик РУ Ян Дзенит.

ОБМЕН ПАРТИЗАНАМИ

Итак, решение польского правительства усилить охрану границы со своим восточным соседом стало ответом на действия неких повстанцев. Что же это были за люди?

После заключения в марте 1921 года Рижского мирного договора, завершившего Советско-польскую войну, Разведупр начал переброску на территорию Западной Украины и Западной Белоруссии, отошедших к Речи Посполитой, вооруженных групп. Основная их задача заключалась в организации массового сопротивления польским властям. Предполагалось, что проникшие в восточные воеводства отряды станут ядром мощного партизанского движения на белорусских и украинских землях. В результате они будут отторгнуты под каким-либо удобным предлогом от Польши.

Столь специфической для мирного времени работой, получившей наименование "активная разведка", занималось РУ Штаба РККА. Сколачивались "повстанческие группы", вооружались, подбирался командный состав, был налажен их скрытый переход через границу на польскую территорию. А там уже начинались активные боевые действия: нападения на полицейские посты, пассажирские поезда, польские помещичьи усадьбы, налеты на почтовые отделения и банки для получения средств на "партизанское движение". И везде, где только было можно, созывали митинги и собрания, на которых ораторы агитировали крестьян поддерживать повстанцев и вступать в отряды сопротивления. Обстановка в пограничных районах Польши была тревожной, и неудивительно, что Варшава принимала все меры для того, чтобы надежно перекрыть границу с Советским Союзом.

Польское руководство хорошо знало, откуда исходит угроза. Для него не являлось тайной, каким образом оказались в Речи Посполитой партизанские группы, кто их снабжал оружием и боеприпасами, где они находили убежище после операций. Впрочем, и во Втором (разведывательном) отделе польского Генштаба также занимались формированием и вооружением антисоветских отрядов, засылкой их на советскую территорию. Две разведки вели тайную войну по принципу: "око за око, зуб за зуб".

Деятельность Разведупра по активной разведке была законспирирована очень тщательно, и о ней не знали даже "соседи" (под этим термином в военной разведке подразумевались чекисты). Поэтому, когда в октябре 1923 года Уншлихт затребовал у начальника Контрразведывательного отдела (КРО) ОГПУ Артура Артузова информацию о бандитизме в Восточной Польше и на западе Советского Союза, в КРО все свалили в одну кучу - и коммунистических партизан на польской территории, и боевиков-антисоветчиков в Белорусской и Украинской ССР. В обзоре КРО, например, указывалось: "Кроме того, отмечается деятельность польских банд внутри Польши. На борьбу с последними Польшей обращено сугубое внимание. В район, где появляются банды, бросают крупные отряды полиции и жандармерии, а местность объявляется на осадном положении?"

Уншлихта не удовлетворил документ КРО. Он обратился к тогдашнему начальнику военной разведки: "Лично. Сов. Секретно. т. Зейбот. Пришлите мне в самом срочном порядке находящиеся у Вас дополнительные данные".

Дополнительные данные были представлены. В докладе отмечалось: "?эти неточности заключаются в отсутствии разграничений между бандами противопольскими и противосоветскими?" Под документом поставил свою подпись начальник информационно-статистической части Станислав Будкевич.

Между тем активная разведка (в некоторых документах Разведупра она именовалась "повстанческим движением") достигла своей кульминации осенью 1924 года. Нападения на помещичьи имения, полицейские посты и, особенно, на поезда стали более дерзкими и частыми. Один из партизанских командиров Станислав Ваупшасов (впоследствии - полковник, Герой Советского Союза), действовавший в белорусских лесах с 1920-го по 1925 год, в своих воспоминаниях подробно рассказал о двух таких операциях. В сентябре 1924 года отряд под командованием его друга Кирилла Орловского напал на специальный поезд, в котором ехал полесский воевода Довнарович и сопровождавшие его варшавские сановники. У повстанцев хватило ума на этот раз обойтись без трупов. Всех захваченных отпустили, предварительно отобрав оружие, деньги и документы. В ноябре 1924-го другой партизанский отряд в Барановичском уезде остановил поезд у станции Лесная. Ехавшие в поезде офицеры и солдаты также лишились своих денег, документов и оружия. На этот раз польским уланам удалось схватить 16 участников нападения. Четверо были расстреляны, еще четверо получили пожизненное заключение, остальных приговорили к различным тюремным срокам.

Репрессии не ограничились погонями польской кавалерии за повстанческими отрядами. В агентурном донесении из Варшавы, полученном Разведупром, отмечалось: "После захвата воеводского поезда у станции Ловча и последующего затем ограбления поезда у станции Лесной в сторону восточной границы были выдвинуты от ближайших строевых частей роты, батальоны и эскадроны для поддержания полицейской пограничной стражи. Перепуганное налетами начальство дошло до того, что в таком пункте, как Лунинец, был сосредоточен целый сводный отряд в составе конного полка и батальона пехоты?"

Начали активно действовать части созданного корпуса погранохраны. Так, "Газета Варшавска" в номере от 7 января 1925 года опубликовала отчет о положении в восточных воеводствах в декабре 1924 года: отмечены 18 попыток повстанческих групп численностью от 5 до 30 человек перейти с советской территории на польскую, 14 случаев обратного перехода партизан с польской территории на советскую после совершения в Польше различных акций, 15 вооруженных нападений на объекты погранохраны. Приводятся и другие цифры: 14 убитых, 60 пленных бандитов, повстанцев и шпионов, 70 арестованных за нелегальный переход польской границы.

ЯМПОЛЬСКИЙ ИНЦИДЕНТ И ЕГО ПОСЛЕДСТВИЯ

Разведупр, увлекшись активной разведкой, очевидно, не учел складывающуюся военно-политическую обстановку и плохо представлял, к каким последствиям может привести серьезный конфликт с соседним государством, с которым поддерживаются нормальные дипломатические отношения. Гром грянул в ночь с 7 на 8 января 1925 года. Отряд повстанцев, прижатый польскими войсками к границе, с боем прорвался на советскую территорию, в темноте разгромив советскую погранзаставу у местечка Ямполь. Партизаны были одеты в польскую военную форму, которой часто пользовались, и на границе решили, что нападение произведено польскими регулярными частями. Такое предположение можно было высказать еще и потому, что руководство погранвойск ОГПУ понятия не имело о том, чем занимался у них под боком Разведупр. Тревожное сообщение о ЧП на границе ушло в столицу Украины Харьков и в Москву, и инцидент начал разрастаться до уровня крупного международного скандала.

В Кремле, основываясь на полученной информации, решили, что имеет место едва ли не акт военной агрессии. Случай был вопиющий, и его решили обсудить на намеченном на 8 января заседании политбюро ЦК ВКП(б). Во время обсуждения выступили: наркоминдел Георгий Чичерин, его заместитель Максим Литвинов и заместитель председателя ОГПУ Вячеслав Менжинский. Для срочного расследования всех обстоятельств дела решили создать специальную тройку и до окончания ее работы резких дипломатических шагов не делать. НКИД поручили указать представителю Польши "на готовность с нашей стороны к улаживанию этого инцидента мирным путем".

Тройка выяснила на месте все подробности этой истории и выявила роль Разведупра в ЧП. Польская печать, а за ней и влиятельные европейские газеты подняли большой шум. Например, "Курьер Поранны" в номере от 21 января 1925 года поместил сообщение под заголовком: "Виновники нападения на Ямполь", в котором сообщалось, что напала на Ямполь советская банда после того, как ей несколько раз не удалось в этом же районе перейти границу.

В такой нервозной обстановке политбюро 27 января опять рассматривает вопрос о нападении на Ямполь. Снова выступают дипломаты: Чичерин, Литвинов и член коллегии НКИД Копп. После обсуждения постановили создать комиссию в составе Куйбышева, Дзержинского, Уншлихта, Фрунзе и Чичерина "для рассмотрения и установления формы работы Разведупра за границей и целесообразности дальнейшего существования Разведупра в том виде, в каком он до сих пор вел свою работу". Несмотря на шум в иностранной печати и обвинения советского правительства в поощрении бандитизма на польской территории, было решено выступить с дипломатическим демаршем и поручить НКИД составить ноту с обвинением польской стороны в нападении регулярных польских частей на советскую территорию. Однако нота не должна была служить предлогом для обострения советско-польских отношений. Такая вот дипломатическая эквилибристика. И поляков обвинить в том, чего они не делали, и отношения с ними не испортить.

В тот же день Дзержинский написал два письма. Своему заместителю Ягоде он поручил допросить погранохрану обо всем, что ей известно о наших "повстанцах" и о деятельности Разведупра. Второе письмо было адресовано полпреду ОГПУ на Украине Балицкому. Дзержинский давал жесткую оценку работе военной разведки, высказав свое мнение еще до начала работы комиссии: "Безответственным действиям Разведупра, втягивающим нас в конфликт с соседним государством, надо положить властно предел. Случай в Ямполе показал, что на нашей территории существуют банды против поляков. Так равно и при содействии с нашей стороны работают банды за кордоном?"

Председатель ОГПУ интересовался численностью, дислокацией, вооружением "банд" как на нашей территории, так и по ту сторону границы, каким лицам и учреждениям в погранполосе, Киеве, Харькове и Москве они подчинялись, а также организацией управления ими. И, конечно, в первую очередь взаимоотношения этих "повстанцев" с погранвойсками и как их пропускают через границу.

Комиссия начала сбор всех материалов и опросы свидетелей на границе и сотрудников Разведупра в Москве. Работы было много, в намеченные сроки не укладывались, и председатель комиссии Куйбышев дважды на заседаниях политбюро 12 и18 февраля просил отсрочки для подготовки постановления об активной разведке и согласования этого документа со всеми заинтересованными ведомствами (имелись в виду военные разведчики и дипломаты).

Проект постановления разрабатывался лично Дзержинским. Были затребованы сведения от обеих советских разведок (Иностранный отдел ОГПУ и Разведупр), руководителей компартии Польши (Варский, Прухняк). Его резко отрицательное мнение об активной разведке не вызывало сомнений (автограф сохранился в архиве), и проект постановления, подписанный 18 февраля, получился достаточно жестким. На заседании комиссии некоторые резкие формулировки были сглажены, и документ был представлен политбюро 25 февраля. Куйбышев выступил с докладом, после чего проект обсудили и приняли. Выписки для исполнения были посланы в ОГПУ (Менжинскому), военное ведомство (Уншлихту) и для сведения дипломатам.

Ситуация была критической. Успешно руководить "партизанским" движением РУ уже не могло. Любая ошибка в действиях какой-либо группы грозила крупным международным скандалом. Поэтому первым пунктом в постановлении записали: "Активную разведку в настоящем ее виде (организация связи, снабжения и руководство диверсионными отрядами на территории Польши) ликвидировать". Чтобы у Разведупра не появился соблазн развернуть подобную деятельность где-либо еще, добавили следующий пункт: "Ни в одной стране не должно быть наших активных боевых групп, производящих боевые акты и получающих от нас непосредственно средства, указания и руководство". Вся боевая и повстанческая работа и необходимые для этого отряды и группы передаются в полное подчинение компартии страны, в которой они находятся. Они не должны заниматься разведкой для военного ведомства Советского Союза, то есть для РУ. Немедленно заменяются все расконспирированные на границе начальники и руководители бывшей активной разведки.

Активная разведка в том виде, в каком она существовала к 1925 году, была ликвидирована. Но в преддверии будущей войны, которую в политическом и военном руководстве страны считали неизбежной, Разведупру ставились новые боевые задачи. В том же постановлении для военных целей СССР предусматривалась организация в соседних государствах тщательно законспирированных особых пунктов. В задачу работников этих пунктов входило обследование и изучение военных объектов, установление связи с нужными людьми, заготовка взрывчатых материалов, то есть подготовка к деструктивной работе во время войны в тылу противника. Такие пункты в мирное время занимаются информационной и подготовительной работой, а с началом войны развертываются в боевые. Пункты никоим образом не связываются с компартией, а их работники не состоят в партии. Чтобы упорядочить организацию и деятельность особых пунктов и исключить возможность импровизации с стороны Разведупра, была образована специальная комиссия, которой было поручено разработать положение о подготовке диверсионных действий в тылу противника. От политбюро в комиссию вошел Куйбышев, от Наркомата по военным и морским делам - Уншлихт, от дипломатического ведомства - замнаркома иностранных дел Литвинов. Этой же комиссии поручили решить вопрос об изменении методов нелегальной работы в Бессарабии.

ПЕРЕСТРОЙКА С ПРИЦЕЛОМ НА БУДУЩЕЕ

На этот раз комиссия справилась с задачей быстро, и уже к заседанию политбюро 26 марта был подготовлен необходимый документ. После выступления всех членов комиссии принимается постановление о работе в Бессарабии, в котором отмечалось, что румынская компартия в нынешней обстановке не может руководить развивающимся крестьянским движением в Бессарабии. Поэтому Разведупру разрешалось при участии и под контролем КП(б) Украины и молдавских партийных руководителей использовать существующие среди бессарабских крестьян связи и боевые организации для содействия созданию беспартийной революционной организации под лозунгами: освобождение от румынского гнета, раздел помещичьей земли и соединение с СССР.

Вместе с тем, учитывая печальный опыт Польши, содействие должно было осуществляться по линии использования лучших специалистов в организационной работе, помощи в издании соответствующей литературы и ее распространении, в поддержании постоянного контакта с организацией. В постановлении подчеркивалось, что аппарат Разведупра должен бороться против разрозненных стихийных выступлений и особенно против вырождения борьбы в мелкие бандитские налеты. Впредь до особого распоряжения запрещалась переброска оружия и вооружение крестьянства. С этой организацией должна была поддерживаться тщательно законспирированная связь. Категорически запрещалась вооруженная переправа людей через границу.

На этом же заседании политбюро было утверждено "Положение о подготовке диверсионных действий в тылу противника". Документ регламентировал диверсионные операции военной разведки на территории Польши и Румынии во время войны. После ее начала требовалось уничтожать склады и запасы материальных ресурсов, нападать на призывные пункты для срыва мобилизации, взрывать железные дороги, мосты и станции. Это были первоначальные задачи. В последующие годы к ним добавлялись задания по уничтожению электростанций и промышленных предприятий, производящих военную продукцию. Вся организация этих действий в мирное время возлагалась на Разведупр. Для непосредственного руководства подготовкой данных мероприятий в Белоруссии и на Украине назначались специальные уполномоченные РУ, а на территории Литвы, Польши и Румынии создавались особые пункты (зарубежные посты) по осуществлению диверсий в различных районах этих стран. В каждом пункте должен находиться один руководитель и его помощник. Сотрудники пунктов или подбираются на месте, или забрасываются из Советского Союза.

На территории Литвы, Польши и Румынии еще в мирное время тайно складируются спецтехника, взрывчатые материалы и оружие. В общем, все необходимое для проведения диверсионных мероприятий готовилось заранее, причем будущие диверсанты подбирались из местных жителей. Там же, где это было невозможно, заблаговременно формировались группы на территории Советского Союза и потом, также в мирное время, перебрасывались на территорию этих стран.

Чтобы проводить широкомасштабные диверсионные мероприятия с самого начала войны, Разведупр раскинул на территории будущих противников мощную, глубоко законспирированную сеть, которая должна была начать действовать с первых же часов вооруженного противоборства. Эта структура должна была заменить не оправдавшую надежд активную разведку, подразделения которой расформировывались и выводились на территорию Советского Союза или передавались под руководство местной организации компартий Западной Украины и Западной Белоруссии. Но с такими передачами тоже не все происходило гладко. Для содержания боевых отрядов компартиям нужна была валюта, а ее можно было достать только в Москве.

11 мая 1925 года закордонное бюро КПЗУ обратилось с докладной запиской к секретарю ЦК КП(б)У Лазарю Кагановичу. Копия этого документа была направлена и секретарю исполкома Коминтерна Иосифу Пятницкому. В докладной отмечалось, что на Западной Украине (в Галиции и на Волыни) Разведупр вел военную работу до февраля 1925 года. Потом массовая военная работа (организация боевых сотен) была передано в ведение компартии Польши на польской коронной территории и компартии Западной Украины на западноукраинских землях. После постановления политбюро Разведупр прекратил дальнейшую работу на Западной Украине и все боевые организации остались без руководства. После этого в них началось разложение, поползли слухи, что повстанцев обманули, остановили на полпути и бросили на съедение польской охранки (дифензивы). "Партизанская" вольница выражала явное недовольство решением, принятым в далекой Москве. Но у компартии Западной Украины не было никаких средств, чтобы принять под свое руководство и содержать повстанческие отряды. Для этого были нужны большие ассигнования в твердой валюте. Доллар и в 1920-е годы был универсальным платежным средством, используемым всеми разведками. Поэтому опять обратились к Москве с просьбой выделить соответствующие суммы. По представленным расчетам для четырех военных округов Галиции требовалось 1300, а для двух военных округов Волыни 1000 долларов в месяц.

В заключение надо сказать, что в начале 1930-х годов, чтобы отвести от СССР угрозу разоблачения в случае провала, всю диверсионную работу перепоручили Коминтерну. В фондах этой организации достаточно много карт с обозначением объектов, которые надо было уничтожить в случае начала войны против Советского Союза, подробных описаний заводов, складов, электростанций. Характерно, что составлены эти описания не только по европейским, но и по некоторым азиатским странам, в первую очередь по Японии. На территории СССР создавались специальные школы для подготовки будущих партизан и диверсантов. И хотя эти "учебные заведения" формально принадлежали Коминтерну, руководителями и преподавателями в них были военные разведчики, а общее руководство ими осуществлялось Разведупром.

У военной разведки был богатый опыт по проведению спецопераций, имелись отличные кадры руководителей. Но все рухнуло во время большого террора. Расстреляли Берзина, разгромили созданную им и его подчиненными базу партизанского движения на Украине. Погибли многие ближайшие сотрудники Берзина, иностранные коммунисты, обучавшиеся в спецшколах. Уцелели Мамсуров, Сверчевский, Старинов, но они уже ничего не могли сделать. Все разработанное "врагами народа" было объявлено вредительством. И в начале Великой Отечественной все пришлось возрождать заново..

Евгений Горбунов