Турция все ближе к Европе

Во вторник, едва зализав раны после дичайшего дипломатического скандала, Европейский союз открыл вступительные переговоры с Турцией. Масштаб события и неприглядность предшествовавшей ему разборки затмили еще несколько событий, значимость которых для Европы как цивилизационного поля не меньше, а, возможно, и больше, чем перспектива приема Турции.

   Во-первых, одновременно с турецкими были начаты вступительные переговоры еще и с Хорватией. Циничный размен здесь очевиден ? настолько очевиден, что может заметно подорвать сразу несколько репутаций. До последнего момента Хорватия считалась «переговоронепригодной», хотя и выполнила все формальные предпереговорные условия в экономике и устройстве общества. Откладывание начала переговорного процесса было явным и очевидным «фе» Европы за нежелание Хорватии полноценно сотрудничать с Международным трибуналом по бывшей Югославии, в частности, выловить и выдать Трибуналу нескольких крупных военных преступников.

   Однако же кандидатуру Хорватии лоббировала Австрия. Таким образом Вена то ли искупала былые имперские грехи, то ли (что более вероятно) аккуратно расчесывала имперский комплекс. Аналогичным образом Австрия в свое время патронировала Словению, тоже бывшую территорию Австро-Венгерской империи. Со Словенией, однако, проблем было ощутимо меньше: югославский конфликт страну едва затронул, потому не возник вопрос военных преступников и потому же уровень жизни в небольшой стране был вполне еэсовским. К Хорватии все эти соображения неприменимы, и простого патронирования было очевидно недостаточно.

   Возможно, именно поэтому Австрия вдруг выдвинула возражения против перспективы принятия Турции и сделала это именно в последний момент, чтобы никто не успел отреагировать должным образом. Логика была простой: протащить Хорватию в ЕС единолично мы не можем, но можем единолично блокировать Турцию. А можем и разблокировать: в обмен на Хорватию.

   Похоже, так и произошло: в понедельник, когда тупик вокруг Турции казался непроходимым, главный обвинитель Международного трибунала Карла дель Понте вдруг заявила, что теперь Хорватия полностью сотрудничает с трибуналом. Резкая смена позиции дель Понте настолько вовремя сняла последнее препятствие на пути Хорватии в Евросоюз, что говорить о случайном совпадении просто невозможно, тем более что Австрия согласилась отступить от своей ранее твердокаменной позиции по Турции сразу же после «обеления» Хорватии.

   Теперь, к сожалению, уже неважно, действительно ли правящие в Загребе националисты взялись за ум или трибунал сменил гнев на милость по какой-то закулисной причине: вся надводная часть австро-хорвато-турецкого гамбита выглядит так, что подразумевает наличие подводной. А это, в свою очередь, неминуемо оживляет никогда по-настоящему не умиравшие мысли о чрезмерной гибкости бытующих в ЕС стандартов и готовности гнуть их и дальше в соответствии с политическими потребностями дня. Хуже того, тень брошена и на трибунал, который до сих довольно успешно делами доказывал свою беспристрастность и существование общей линейки для всех.

   Таким образом, в случае Хорватии нужно говорить о начале процесса принятия ее в ЕС: если не произойдет какого-то совсем уже некрасивого афронта, результат тут, в отличие от Турции, гарантирован, и очень быстро, особенно учитывая, что Австрия вскоре на полгода станет председательствующей в ЕС страной. Вступление в Евросоюз страны, еще совсем недавно ведшей полномасштабные боевые действия и проводившей этнические чистки, посылает весьма своеобразный сигнал ? «можно!» ? всей бывшей Югославии: и Черногории, чудом прожившей 90-е без кровопролития, и Сербии, с установленной на неизвлекаемость косовской проблемой, и даже Боснии, до сих мучающейся в судорогах псевдофедерализма, когда каждая из трех групп населения (недавно увлеченно резавших друг друга) является большинством на «своей» территории и меньшинством на соседних.

   Именно новый поворот в «меньшинственном» вопросе ? причем поворот общеевропейского масштаба ? и был заслонен фейерверком вокруг Турции. При этом речь не идет только о Балканах: практически одновременно с началом турецкого скандала парламент Каталонии утвердил новый статут (конституцию) автономной провинции, объявив ее «нацией в составе Испании».

   Этот радикальный шаг (который был, кстати, уже встречен с живейшим интересом в Шотландии) означает, что центральное мадридское правительство оказалось перед почти невыносимым неприятным выбором: встать либо на путь фактической федерализации королевства, либо на тропу «войны законов» с самой населенной (7 млн., 16 процентов населения страны) и самой богатой (18 процентов ВВП) провинцией. Первое может означать резкое усиление движения «Европы регионов», которое постепенно подразумевает сведение роли центральных национальных правительств до почти что номинальных с одновременным усилением роли Брюсселя: многие регионы многих стран Европы (чаще всего очерченные по «меньшинственно-национальным» критериям) уже взаимодействуют напрямую с Еврокомиссией, обходя центральные правительства. Среди этих регионов, давно открывших уже свои представительства (недопосольства, практически) в Брюсселе ? британские Шотландия и Уэльс, датские Фареры и, разумеется, Каталония.

   Заглохшее было (после вступления в Евросоюз вполне националистических стран бывшей советской зоны влияния) движение «Европы регионов» может оказаться куда более мощной меняющей ЕС силой, нежели прием (который может и не состояться) Турции. Такие «регионы» есть практически у каждого государства ЕС, но не все государства допускают такую степень автономии, какую имеют Каталония, Шотландия и финляндские Аландские острова. Например, польские районы Литвы и русские области Эстонии и Латвии имеют обычное самоуправление, ничем не отличающееся от литовских, эстонских и латышских округов этих государств, и любые попытки пойти по каталонскому пути там будут автоматически квалифицированы как антиконституционные.

   И здесь-то и возникает все тот же вопрос единых «евростандартов»: если можно финским шведам и британским шотландцам, почему нельзя словацким венграм или латвийским русским? До сих пор и Еврокомиссия, и Европарламент демонстративно дистанцировались от этих вопросов, утверждая, что ответы на них должны находиться в компетенции национальных правительств. Однако ? в случае успеха каталонского дела ? Брюссель будет вынужден изменить свою позицию. Невозможно игнорировать решения законного парламента области ? «нации» ? с которой де-факто уже установлены дипломатические отношения.

   Таким образом, Каталония может стать полноправным членом ЕС во всем, кроме официального названия.

   Проблематикой постсоветских меньшинств в балтийских странах Брюсселю тоже заниматься, скорее всего, придется, однако вовсе не по той причине, по которой этого хотела бы Россия. Вопреки российским крикам о бесконечных нарушениях «прав соотечественников» в Эстонии и Латвии, таковых там нет: минимальный «евростандарт» прав человека и прав меньшинств там соблюдается. Однако здесь снова приходится говорить о чрезмерной гибкости этого самого «евростандарта»: брутальное, чтобы не сказать хуже, давление Брюсселя на Словакию было вызвано попытками Братиславы осложнить жизнь своим венграм с помощью нескольких законов, которые показались бы русскоязычным Латвии и Эстонии манной небесной.

   Одновременное признание политики Таллина и Риги демократической привело к весьма заметному уже результату: среди трудовых мигрантов из Эстонии и Латвии (и в меньшей степени ? Литвы) доминируют представители меньшинств. Общая для всех групп населения трех стран бедность в их случае усугубляется набором сугубо меньшинственных дискомфортов (от использования языка начиная и общей атмосферой кончая). По данным последнего «Евробарометра» (заказанное и оплаченное Еврокомиссией регулярное социологическое исследование), удельный вес русскоязычных жителей в Латвии за два последних года сократился на четверть, в Эстонии ? на треть (!), в Литве ? на пятую часть.

   И хотя в европейском масштабе в абсолютных цифрах эта миграция невелика (речь идет о паре-тройке сотен тысяч, тонким слоем «размазанных» по всей Европе), значение этого исхода на запад для региона (и для всего ЕС) огромно. Во всех трех странах уже возник дефицит рабочих рук, что очень плохо сопрягается со стремительно растущей экономикой. Литовские промышленники первыми заговорили о необходимости импорта рабсилы ? упоминая в качестве потенциальных ее источников Молдавию, Украину и Турцию. (Россия не фигурирует в списке по вполне понятным политико-историческим причинам.)

   Возникновение нового направления в турецкой иммиграции (и начало переговоров психологически это возникновение облегчает) будет означать и начало нового направления в процессах в самом ЕС. Если Брюссель параллельно действительно обратит внимание на скорость, с которой Балтия теряет свои и исторические, и недавние меньшинства, и начнет действовать хотя бы по линии тихой дипломатии, эти процессы обретут совершенно новое измерение и наполнение.

   А старт переговоров с Турцией, таким образом, станет началом отсчета этого нового времени.

Александр Дымелин