Незабытая порка Семена Буденного

В 1964 году Военная коллегия Верховного суда СССР отменила смертный приговор и реабилитировала одного из лучших командиров Красной армии периода Гражданской войны, создателя первых крупных конных соединений РККА Бориса Думенко, который в 1920 году по ложному обвинению в подготовке антисоветского мятежа и убийстве комиссара кавкорпуса Микеладзе был осужден и расстрелян. Публично против отмены приговора выступил только один человек – Маршал Советского Союза Семен Буденный, которого поддержал его друг и соратник по Первой конной армии Климент Ворошилов.

СНАЧАЛА ПОДЧИНЕННЫЙ, ПОТОМ СОПЕРНИК

Известно, что Буденный и Думенко были непримиримыми врагами. Многие историки объясняют этот факт тем, что Думенко якобы более тяготел к Троцкому, а Буденный – к Сталину, и уцелел в результате тот, кто поставил на «правильную» фигуру. Однако были и глубоко личные мотивы.

Маршал Буденный – классический портрет полководца советского периода.
Рисунок из книги 'Фельдмаршалы и маршалы'

Борис Мокеевич Думенко родился в крестьянской семье. Во время Первой мировой войны служил в конно-артиллерийском полку, за проявленную храбрость стал кавалером 4 Георгиевских крестов и был произведен в вахмистры. В начале 1918 года самостоятельно организовал кавалерийский партизанский отряд и включился в активную борьбу с донской контрреволюцией. Троцкий заметил талантливого Думенко, и с июля 1918 года он назначается командиром 1-го кавалерийского крестьянского социалистического полка, награжденного впоследствии за боевые заслуги Почетным революционным Красным знаменем.

С сентября 1918 года Борис Думенко уже командует 1-й Донской кавбригадой, а с ноября – он начальник Сводной кавалерийской дивизии, преобразованной в марте 1919-го в 4-ю кавдивизию, которая под его руководством успешно сражалась против белоказаков Краснова и войск Деникина. За эти успехи 2 марта 1919 года Думенко наградили орденом Красного Знамени за номером «5».

Честолюбивый Семен Буденный долго находился в подчинении у Думенко, начав службу с командира эскадрона. Когда отряд Бориса Мокеевича преобразовали в Донскую кавбригаду, он взял Буденного к себе заместителем, а после реорганизации бригады в сводную кавалерийскую дивизию его назначили начальником штаба соединения.

Быть на вторых ролях явно не нравилось Буденному, который считал, «что ни в чем не уступает Думенко». Но противостоять ему на первых порах он не мог. В мае 1919 года Борис Мокеевич был ранен и попал в госпиталь. Его место занял Буденный, который стал активно воплощать идею создания массированного кавалерийского соединения – конной армии. Однако, как считает, опираясь на документы, кандидат исторических наук, член-корреспондент РАЕН Владимир Дайнес, «замысел создания конной армии принадлежал Думенко и бывшему полковнику царской армии, впоследствии ставшему Маршалом Советского Союза Егорову».

Буденный, оказавшись во главе дивизии Думенко, стал активно, в том числе и перед Сталиным и командующим 10-й армии Егоровым, лоббировать идею своего бывшего начальника. Думенко он, похоже, уже списал со счетов. Как только комдива в тяжелейшем состоянии (в дальнейшем у него удалили три ребра и часть пораженного легкого) отправили в госпиталь, не дожидаясь официального принятия дел, Буденный потребовал отобрать у него автомобиль, под тем предлогом, что он «ему больше не понадобится». Один из исследователей жизни Семена Михайловича, не побоявшийся проявить объективность, отмечает: «...из-за болезни Думенко Буденный смог вырваться из-под его руководства, никакая сила не смогла бы уже вернуть Семена Михайловича на вторые роли. Он четко уяснил себе: для того чтобы удержаться на высоком посту, мало добросовестно выполнять обязанности, нужно еще и следить за конкурентами, сметая тех, кто становится на пути». Буденный действовал настойчиво, и вскоре его дивизия была преобразована в кавалерийский корпус.

Думенко, видя, как его детище буквально уплывает из рук, срочно, даже не оправившись от ран, выписался из госпиталя. Но в штабе армии ему сказали, что место уже занято: Буденный успел заручиться поддержкой Сталина. Тогда Думенко в сентябре 1919 года добивается разрешения сформировать 2-й сводный кавалерийский корпус в составе 9-й армии, который планирует преобразовать в армию. Но 17 ноября 1919 года Реввоенсовет принимает решение о создании 1-й Конной армии на базе 1-го конного корпуса Семена Буденного. К имеющимся войскам добавили артиллерию, отряд бронепоездов, авиационную группу и автобронеотряд, а также решили значительно увеличить количество бойцов, на тот момент составлявшее около семи тысяч.

Но Думенко не падает духом, продолжая успешно воевать. Его корпус отличился в январе 1920 года при освобождении Новочеркасска, за что Бориса Мокеевича удостоили Почетного революционного оружия. Думенко по-прежнему строил планы по преобразованию корпуса в армию, но в первых числах февраля 1920 года в соединении случается ЧП – убийство корпусного комиссара Микеладзе.

РВС Кавказского фронта тут же создал Чрезвычайную следственную комиссию, которая собрала материал, «характеризующий настроения корпуса в политическом отношении». Отмечалось, что «Думенко со своим штабом ведет беспрерывную борьбу против Советской власти, в частности против представителей Р.К.П. (большевиков) и комиссаров в корпусе, и старается их скомпрометировать путем гнусной клеветы и грубой демагогии перед массой красноармейцев, пытаясь мешающих его работе уничтожить». А вывод был такой: «Комкор Думенко и его штабные чины своей деятельностью спекулируют на животных инстинктах массы, пытаясь завоевать себе популярность и поддержку тем, что дают полную волю в поощрение грабежам, пьянству и насилию. Злейшими их врагами является каждый политработник, пытающийся превратить разнузданную и дикую массу в регулярную дисциплинированную и сознательную боевую единицу».

КТО ВИНОВАТ?

Думенко (здесь комиссия была права) действительно не очень-то любил комиссаров. Однако прямых доказательств, что именно командир корпуса убил своего комиссара или поручил это кому-либо сделать, не было. Следствие тем не менее вынесло следующий вердикт: «Военком Микеладзе был убит неизвестным ординарцем штаба конного корпуса, но подстрекателями и прямыми укрывателями убийцы являются комкор Думенко и его штаб».

11 мая 1920 года по приговору РВС Думенко расстреляли...

Некоторые историки утверждают, что за решениями Чрезвычайной следственной комиссии стоял Буденный, который, как известно, неоднократно жаловался Сталину на своего соперника, называя того «лихим драчуном, который не собирается подчиняться кому-либо, даже во имя идеи, во имя дела». Думенко действительно грешил «партизанщиной». Мог, по настроению, просто порвать на кусочки полученный приказ. Мог и развернуть свои части в совершенно другом, противоположном указанному в приказе направлении. Мог и увести свои войска в рейд, не поставив в известность командование, но при этом, самое главное, мог победить!

После происшествия с комиссаром Микеладзе Буденный написал докладную Сталину, заявляя, что «Думенко – враг и хочет увести корпус к белым». Однако на всех официальных документах, обвинявших Думенко, подписи Буденного нет. Там стоят подписи только членов Чрезвычайной следственной комиссии: политкомиссара 21-й дивизии Лиде, политкомиссара 2-го конного корпуса Пескарева, начальника политотдела 36-й дивизии Злауготниса и начальника особого отдела конного корпуса Карташева. Санкционировали же расстрел Думенко член Реввоенсовета 9-й армии Александр Белобородов (тот самый бывший председатель исполкома Уральского облсовета, подписавший постановление о расстреле царской семьи) и член РВС республики видный большевик Ивар Смилга.

Но, по воспоминаниям «первоконников», Буденный был откровенно рад устранению Думенко. И дело не только в том, что он боялся конкурента. Семен Михайлович к тому времени был не менее авторитетен в войсках, чем Думенко, возглавлял Конную армию, которая одержала ряд убедительных побед. К тому же у Буденного было важное преимущество – он сблизился со Сталиным, «почувствовал руку партии» и даже вступил в ВКП(б). Однако была у Буденного глубоко личная причина ненавидеть Бориса Макеевича и радоваться его смерти. Еще в бытность командиром эскадрона в бригаде у Думенко Семен Михайлович был по приказу Бориса Мокеевича жестоко наказан… плеткой. И вот за что.

Однажды к Думенко пришла казачка в разодранном платье и пожаловалась на то, что ее изнасиловали бойцы из эскадрона Буденного. Борис Мокеевич, скорый на расправу, тут же вызвал комэска и устроил ему показательную порку за то, что «тот распустил своих хлопцев». Буденный был в бешенстве. Ветераны-«первоконники» вспоминали любопытный эпизод. Когда двое дюжих «думенковцев» срывали с Буденного рубаху и укладывали его для порки на лавку, он в ярости протестовал: «Да у меня полный Георгиевский бант, меня даже офицер при царе пальцем не мог тронуть, а ты меня, красного конника, плеткой?!» На что стоявший рядом Думенко, посмеявшись, ответил: «Да какой ты Георгиевский кавалер, Семен, фантиков себе на базаре навесил, а так настоящие казаки не делают…»

Буденный, как утверждает последнее издание Военной энциклопедии (Москва, 1997 год), «награжден четырьмя Георгиевскими крестами и четырьмя Георгиевскими медалями». То есть Семен Михайлович являлся полным Георгиевским кавалером, или, как выражались в те времена, «имел полный Георгиевский бант», что само по себе было немалой редкостью. Для сравнения можно отметить, что человек отчаянной личной храбрости, легендарный герой Гражданской войны Василий Чапаев заслужил на полях сражений Первой мировой три Георгиевских креста и одну Георгиевскую медаль 4-й степени.

Здесь необходимо напомнить, что Георгиевские награды, о которых идет речь, – это не ордена Святого Георгия, поскольку с момента своего учреждения 26 ноября 1769 года он предназначался в награждение только офицерам. Этот крест, а правильно он называется Знак отличия Военного ордена Святого Георгия, был введен еще в 1807 году для поощрения нижних чинов русской армии и первоначально имел только одну степень. В 1856 году после окончания Крымской войны крест был разделен на четыре степени: 1-я и 2-я – золотые, 3-я и 4-я – серебряные. На каждом из крестов проставлялся порядковый номер, причем – отдельно по каждой степени. Сначала давалась четвертая степень, затем вторая и третья. И лишь при совершении четвертого личного подвига солдат, матрос или унтер-офицер награждался высшей степенью Георгиевского креста. Стать Георгиевским кавалером, особенно полным, являлось мечтой сотен тысяч солдат и унтер-офицеров царской армии: помимо всеобщего уважения, обладатели таких наград получали денежные выплаты и пользовались широким спектром действенных льгот.

В 1913 году к Георгиевскому кресту четырех степеней добавилась еще и номерная Георгиевская медаль, также разделенная на четыре степени. Очередность награждения крестами и медалями не устанавливалась, хотя крест ценился выше. Но полным солдатским Георгиевским кавалером после 1913 года считался лишь тот, у кого было четыре креста и четыре медали… Однако после победы в Гражданской войне Георгиевская награда, как и другие царские ордена, символизирующие «отжившие ценности», попала в немилость. О ней вспомнили только в годы Великой Отечественной, когда Сталин, обратившись к историческому опыту, учредил солдатский орден Славы, статут которого был полностью списан с Георгиевского креста. Но в первые годы Гражданской войны, когда у советской республики практически не было наград, многие красные бойцы и командиры, имевшие боевых «Георгиев», которых давали не за выслугу лет или высокое положение, а за личную отвагу и храбрость, откровенно гордились ими. И бросить обвинение в присвоении такой награды в то время – значило смертельно оскорбить человека. Но так ли уж не прав был Думенко, говоря о «фантиках» на груди у Буденного?

НЕСУРАЗИЦА С «ГЕОРГИЯМИ»

За все годы советской власти ни у кого из официальных историографов не возникла даже мысль о том, насколько правомерно грудь Буденного украшают аж восемь Георгиевских наград. Его фотография в казачьей бескозырке «с полным бантом» на груди красуется в Музее Вооруженных сил, известна и другая «в полной драгунской парадной форме», которую без труда можно отыскать на официальном интернет-сайте Маршала Советского Союза.

Однако сомнения в подлинности «полного Георгиевского банта» Семена Михайловича неоднократно высказывали и коллекционеры, и некоторые историки, которым так и не удалось отыскать в архивах доказательств об этих наградах Буденного. В последнее время были найдены новые факты, подтверждающие эти сомнения.

Вот что рассказал автору данного очерка известный писатель и знаток отечественной наградной системы, из-под пера которого вышло более сорока книг по истории символики и геральдики, Александр Кузнецов: «О том, что Семен Михайлович был Георгиевским кавалером, я знал и раньше. Но, работая над книгой «Знаки славы Отечества», решил уточнить факты и договорился о встрече с Инной Семеновной, дочерью Буденного, работавшей тогда в издательстве «Московский рабочий». С ее слов я записал, за что Семен Михайлович получил каждый из Георгиевских крестов, и впоследствии описал эти случаи в своей книге. От нее я узнал, что Буденный награждался Георгиевскими крестами пять раз. Однажды он ударил оскорбившего его вахмистра, за что его лишили первой награды – Георгиевского креста 4-й степени, полученного им в качестве взводного унтер-офицера 18-го Северского драгунского полка в ноябре 1914 года на русско-германском фронте за бой под Бзежинами. Повторно Георгиевский крест 4-й степени Буденный получил в конце 1914 года в бою за город Ван на турецком фронте, куда перевели его драгунский полк. В дальнейшем Семен Михайлович был удостоен, по словам Инны Семеновны, еще трех крестов: в январе 1916 года 3-й степени «за участие в нескольких лихих атаках под Менделиджем»; в марте 1916 года 2-й степени за разведку города Бекубе и захват пленных. И, наконец, в июле 1916 года он с четырьмя товарищами-добровольцами был послан за «языком». Совершив «головокружительный по своей смелости и дерзости рейд», Буденный привел шесть турецких солдат и одного старшего унтер-офицера. За этот подвиг Буденный награжден Георгиевским крестом 1-й степени».

Далее Кузнецов отметил: «Через несколько лет после выхода моей книги мне попался в руки том из серии ЖЗЛ «Буденный» (Москва, «Молодая гвардия», 1983 год, автор Золототрубов). Перелистывая страницы, я обратил внимание на фотографию Буденного от 1915 года, на которой изображен бравый унтер-офицер в бескозырке, с аксельбантом, а на груди у него четыре Георгиевских креста и четыре Георгиевские медали. Полный бант! Откуда?! Этого никак не может быть, ведь рядом на той же странице фотографии от 1915 года и от 1914 года, где Буденный изображен только с одним крестом! Все свои награды, кроме креста 4-й степени от 1914 года, если опираться на рассказ Инны Семеновны, факты, приведенные в книге Золототрубова, многие другие источники, получены Буденным в течение… 1916 года. Причем ни в рассказе дочери Буденного, ни в других источниках ни о каких Георгиевских медалях вообще не упоминается!».

Что это? Мистификация? Или фальсификация? Вот мнение Кузнецова: «Я долго думал, рассматривая снимки будущего советского маршала с «полным Георгиевским бантом». Несмотря на явную ретушь, уж больно они неестественны и не похожи на портреты, которые могли выполнить художники-лизоблюды. И, наконец, до меня дошло. Знаете, раньше на базаре устанавливали щиты, на которых нарисован герой-всадник с дырой вместо головы? Человек просовывает туда голову, и его фотографируют. Так, видимо, было и здесь. Пришел молодец к фотографу, а там уже готовый фанерный «герой войны», а на груди – «полный Георгиевский бант», и готово дело. Можно послать фотографию в домой родителям или любимой девушке. Мне также кажется, что оба «портрета», и в казачьей, и в драгунской форме, были «выполнены» в один день. А потом пошли по рукам, как подтверждение «заслуг» героя. В пользу этой версии говорит и аксельбант, который никак унтер-офицеру драгунского полка не полагался. В тот период его носили только генералы, штаб- и обер-офицеры Генерального штаба, адъютанты, военные топографы, жандармы и фельдъегеря».

Мы с Александром Кузнецовым попробовали атрибутировать фотографию, опубликованную на интернет-сайте Буденного. Напомню, что в 1915 году Семен Михайлович служил унтер-офицером 18-го Северского драгунского полка, а значит, мундир должен быть драгунским. Он действительно похож на драгунский, но… северцы никогда не носили подобных головных уборов! Их шапка была совсем другой формы. Вызывают удивление отнюдь не драгунский поясной ремень, тот же пресловутый аксельбант и несколько знаков, расположенных ниже «полного Георгиевского банта». Это – золотой и серебряный знаки «За отличную стрельбу», очень высоко ценившиеся на фронте. Однако кавалеристы-драгуны, к коим относился Семен Михайлович, его удостаивались не часто, и выдавался он в основном в пехотных частях. Словом, как выразился Кузнецов, – «полнейшая бутафория».

Но тогда возникает вопрос: был ли вообще Семен Михайлович награжден Георгиевскими наградами? Георгиевских медалей у него точно не было, но может, и не было Георгиевских крестов? По сути, доказательств того, что Семен Михайлович являлся обладателем четырех крестов, кроме растиражированной в десятках книг в советское время официальной биографии маршала, нет. Самое главное – никто не видел и подлинных наград Семена Михайловича, за исключением, пожалуй, креста 4-й степени, выданной за подвиг ноябре 1914 года на русско-германском фронте за бой под Бзежинами.

Видный специалист по российской наградной системе Валерий Дуров в своем труде «Русские награды XVIII – начала ХХ века» (Москва, 1977 год) свидетельствует: «К сожалению, экспонирующиеся в Центральном музее Вооруженных сил Георгиевские награды С. М. Буденного – не те, которые он получил в годы войны». А где же настоящие? В книге ответа нет. И в качестве семейных реликвий они также не числятся, иначе дочь Буденного обязательно бы сообщила об этом Кузнецову.

Почему в музее отсутствуют подлинные награды одного из пяти первых Маршалов Советского Союза? Тот же Дуров, говоря о другом советском военачальнике, тоже Георгиевском кавалере Иване Тюленеве, отмечает, что четыре Георгиевских креста генерала армии, хранящиеся в музее, «также не подлинные». Но далее поясняет: «Настоящие были утеряны в Гражданскую войну. В один из юбилеев Ивану Владимировичу были подарены другие четыре креста, но с выбитыми на них «правильными» номерами, то есть теми, которые были на утраченных наградах». Почему же таким же образом не поступили с наградами Семена Михайловича? Может, потому, что их и не было? Тогда, выходит, Думенко был прав? Имелись бутафорские фотографии, и нужно было потом как-то объяснить, откуда взялись награды. Так родилась легенда…

Вместе с тем все сказанное о Георгиевских наградах Буденного – только версия. Но достаточно стройная. К сожалению, проверить ее трудно. Хотя все царские Георгиевские награды номерные, и для кропотливого исследователя, который задастся целью порыться в архивах и списках Кавалерской Георгиевской думы, не составляет труда определить, какие и кому вручались кресты и медали, их порядковые номера. Но только не в период Первой мировой. Ибо тогда было принято решение о составлении полных списков Георгиевских кавалеров… после завершения боевых действий. А война закончилась революцией, которая поставила вне закона все царские награды.

Описывая эпизод с наказанием плетьми комэска Буденного, авторы официального интернет-сайта маршала верно подметили тот факт, что «не мог Георгиевский кавалер, которого даже офицер в царской армии пальцем тронуть не смел без особого суда, простить такое своему же станичнику. Не бросился он тогда грудью на Думенко, однако обиду затаил. Не умел прощать Семен Михайлович, зато умел прятать свою ненависть до поры до времени». Эту ненависть к своему первому командиру Думенко пронес Семен Михайлович через «годы и десятилетия», поэтому и был категорически против его реабилитации в 1964 году… Ведь, помимо всего прочего, в ходе разбирательств легко могла всплыть и подлинная подоплека Георгиевских наград будущего маршала.

Сергей Коломнин