Адвокаты против генералов

Неспособность Армии Обороны Израиля почти за месяц боев не только разгромить шиитскую милиционно-диверсионную армию, но даже прекратить ракетные обстрелы израильских городов, вновь придала актуальности старым спорам о возможности противостояния регулярной армии и партизанских формирований. Вновь можно услышать что, якобы, в истории нет примеров, когда регулярная армия побеждала бы герилью.

Однако вопреки этому утверждению, военная история XX века показывает, что в противостоянии партизан и регулярной армии, армия выигрывала всегда — если только ей не мешали воевать политики, если на военные действия не накладываются политические ограничения. В последнем случае антипартизанская война становится подобной поединку опытного боксера-профессионала со слабаком-любителем — причем поединка, в котором профессионал выступает со связанными руками, а любитель, наоборот, может избивать противника и руками, и ногами и подручными предметами.

Историческая правда заключается в том, что в истории ХХ века не было ни одной полноценной партизанской войны, выигранной без массированной поддержки извне. (Революции и народные восстания против своего правительства — случай отдельный).

Полный перечень партизанских и террористических организаций уничтоженный различными регулярными армиями на просторах двадцатого века занял бы несколько страниц. Один из многих примеров, особенно уместный в контексте последних событий — турецкая Хизбалла, которая в течение более десяти лет терроризировала Турцию, пока не была все же полностью уничтожена турецкими спецслужбами.

Можно было бы еще вспомнить и разгром англичанами «арабского восстания» в подмандатной Палестине в 1936–39 гг., и массу других примеров из истории Британской империи, от войны против буров до замирения ИРА. Разгром восстания шиитов в Ираке при Саддаме. Многочисленные неудачные герильи в Латинской Америке — список тут на большой лист. Ликвидацию Басмаческого движения в республиках советской Средней Азии; также как и разгром прибалтийских Лесных братьев, украинской УПА, польской АК (Армия Крайовы), да много кого еще.

Да, были и успешные партизанские войны, однако они всегда опирались на массированную внешнюю поддержку или внешние источники финансирования, которые противостоящая партизанам регулярная армия по независящим от нее причинам не могла пресечь. Так, можно вспомнить успешные действия "городских партизан", например, борьбу еврейских подпольных организаций ЭЦЕЛЬ и ЛЕХИ с англичанами в подмандатной Палестине в 1930–40 годы, именно она стала одним из главных факторов, приведших, в конечном итоге, к созданию Еврейского государства. Однако от полноценной партизанской войны их отличает менее интенсивный характер боевых действий, а победа над противником была достигнута за счет психологического эффекта проведенных операций. Англичане в конце 1940-х годов ушли из Палестины потому, что были до предела ослаблены Второй мировой войной, у них просто не имелось ресурсов, чтобы сохранить огромную колониальную империю и, в частности, противостоять действиям еврейских партизан.

Идущие уже несколько десятилетий партизанские войны в Боливии и Перу — это, по сути, борьба за автономию от центрального испано-язычного правительства не ассимилированных испанскими колонизаторами индейцев. Место иностранной помощи занимают деньги, полученные от продажи наркотиков. Действия армии там затрудняют также малодоступный характер местности (тропические джунгли или высокогорье, выше трех тысяч метров) и слабость самой правительственной армии. И то в Перу партизанская война практически прекратилась.

Во время Великой Отечественной войны так называемое народное партизанское движение было, по сути, продолжением регулярной армии. Значительная часть партизан, костяки отрядов составляли попавшие в окружение части Красной Армии, генерал Ковпак — самый яркий такой пример. Партизаны снабжались из тыла, часто партизанские отряды представляли собой просто регулярные части и группы спецназа, заброшенные на территорию врага с целью выполнения конкретных задач. Конечно, местные жители также оказывали партизанам помощь и вступали в их ряды, но, тем не менее, массовое партизанское движение, способное серьезно беспокоить немцев, развернулось только после Сталинграда, когда у центрального командования появилось достаточно свободных ресурсов.

Примерно то же самое происходило и в случае антинацистского сопротивления в Югославии и Западной Европе.

В Афганистане и Вьетнаме регулярные армии были связаны политическими ограничениями и не могли наносить удары по базам партизан вне государственных границ или, тем более, по странам, оказывающим им военную помощь, — Пакистану и США — в одном случае, и СССР и Китаю — в другом. Перекрыть же каналы связи в условиях вьетнамских джунглей и афганских гор оказалось невозможно. В этой ситуации победа над партизанами действительно оказалась крайне проблематичной. Однако история знает немало случаев, когда регулярная армия, поставленная политическим руководством в такие тяжелые условия, тем не менее, успешно решает поставленные задачи. Пример — басмаческое движение в Средней Азии, где Красная Армия также была лишена возможности как действовать вне государственных границ, так и полностью перекрыть каналы снабжения повстанцев.

Особо, конечно, надо коснуться ситуации в Ливане.

Ливанская война началась 5 июня 1982 года, когда израильская армия пересекла ливано-израильскую границу, после многомесячных обстрелов севера страны "катюшами" Организации Освобождения Палестины и непосредственно после организованного ООП покушения на израильского посла в Лондоне Шломо Аргова (он был тяжело ранен в голову). ООП к тому моменту практически создала в Ливане собственное государство (журналисты прозвали его "Фатахленд"). ООП имела там и укрепления, и огромные запасы вооружения. В начале войны, на юге страны вплоть до Бейрута (дальше на север Ливана ЦАХАЛ не продвинулся), израильской армией совместно с христианским ополчением в краткие сроки были полностью уничтожены отряды ООП и местные мусульманские формирования. Ту же задачу на севере Ливана решила и сирийская армия, вторгнувшаяся в страну вслед за израильтянами.

Однако после официального окончания войны на военных были наложены политические ограничения.

В районах Ливана, контролируемых Сирией, была создана шиитская вооружённая организация Хизбалла, действовавшая против Израиля. Однако и в этих условиях боевые действия велись не отрядами, базировавшимися непосредственно на контролируемой Израилем территории, но небольшими диверсионными группами Хизбаллы, проникавшими из сирийской части Ливана, нападавшими на израильтян и тотчас уходившими (если было кому уходить) назад. Израильская же армия была, по политическим мотивам, лишена возможности наносить удары по базам боевиков.

Исключительно оборонительная тактика, которую, по решению политиков, вынуждена была придерживаться израильская армия, проигрышна при любых условиях.

Хизбалла могла безнаказанно наращивать свои силы, накапливать вооружение, тренироваться. Время от времени авиация Израиля наносила удары по базам боевиков — но происходило это настолько редко, и удары были столь слабы (обычно дело ограничивалось пуском одной-двух ракет, никаких массированных бомбардировок Израиль не предпринимал), что никакого серьезного урона Хизбалла не несла. Однако и в этих условиях ЦАХАЛ успешно противостоял шиитам. С военной точки зрения, Хизбалла не представляла для Израиля серьезную угрозу, и если бы не компания в СМИ и политическое давление, организованное израильской пятой колонной, позорного бегства ЦАХАЛа из Ливана не случилось бы. То есть и в этом случае мы имеем пример войны, проигранной политиками, а не военными.

Можно рассмотреть и пример антисоветского сопротивления на Западной Украине и Прибалтике. После войны там оставалось огромное количество оружия и боеприпасов, так что партизаны могли обходиться без внешней помощи. Попытки же разведок США и Англии наладить каналы переброски оружия и подкреплений в эти районы были эффективно пресечены сталинской службой госбезопасности. Когда же к концу 1940-х годов военные запасы стали иссякать — сошло на нет и вооружённое сопротивление. Конечно, свою роль в этом сыграла и весьма эффективная тактика Москвы. С одной стороны, в ответ на вооруженные действия Сталин проводил политику массовых репрессий, арестов и высылок. Однако в то же время было отвергнуто предложение Хрущева (тогдашнего руководителя Украины) о поголовном выселении украинской молодёжи из Западной Украины в центральные районы. Сталин избрал другую политику — политику улучшения условий жизни той части местного населения, которая не сотрудничала с повстанцами. В итоге, молодые литовцы, латыши и западенцы вместо того, чтобы пополнять ряды партизан, стали вступать в КПСС, возглавлять советские учреждения.

Что касается действий Израиля в Ливане, то тут политические ограничения полностью связали руки военным. Большинство израильских экспертов в первые недели войны старались не критиковать политическое руководство, однако в последние дни такие выступления слышны все чаще.

Так, в авторитетном израильском англоязычном издании Israelinsider была опубликована статья известного израильского эксперта Йонатана Ариеля под характерным заголовком «Правительство и ЦАХАЛ сотрясает беспрецедентный кризис руководства».

Автор статьи утверждает, что взаимоотношения между политическим и военным руководством Израиля находятся на самой низкой отметке за все годы существования государства, фактически — на грани кризиса. Растет недоверие между начальником генштаба Даном Халуцем — первым начгенштаба, вышедшим из авиации, и многими генералами генштаба, пришедшими туда из наземных войск. Критики нового израильского главнокомандующего и раньше утверждали, что Халуц и его «голубая клика» (от голубой униформы летчиков, так противники именуют пришедших с ним в генштаб офицеров ВВС) не понимают в полной мере природы наземной войны.

Как сообщают осведомленные источники, наблюдается почти полный кризис доверия и в отношениях между генеральным штабом и канцелярией главы правительства. Они описывают ситуацию как «даже хуже, чем кризис, который последовал за решением Давида Бен-Гуриона расформировать ПАЛЬМАХ (в ходе Войны за независимость в 1949-м году) и за циничным решением Голды Меир и Моше Даяна возложить всю ответственность за тяжелые потери войны Судного дня 1973-го года на руководство ЦАХАЛа. Высшие офицеры утверждают, что именно премьер-министр несет все бремя ответственности за нынешнюю неблагоприятную военную ситуацию.

Ольмерту был представлен детальный план операции, целью которой было полностью уничтожить «Хизбаллу» в течение 10–14 дней. Разработкой этой операции израильский генштаб занимался последние 2–3 года.

Согласно плану, военные действия должны были начаться с неожиданной атаки ВВС на штаб Хизбаллы в Бейруте, еще до того, как руководители шиитских боевиков, включая шейха Насраллу, успели бы перебазироваться в подземные командные пункты. Затем должна была немедленно последовать массированная высадка морского и воздушного десанта в различных точках ливанской территории, с тем, чтобы доставить несколько дивизий к прямо к линии реки Литани, естественной границе Южного Ливана, и таким образом обойти мощные укрепления, созданные Хизбаллой на юге Ливана, вблизи израильской границы.

Цель этой операции состояла в том, чтобы внезапным ударом заставить основные силы Хизбаллы принять бой бы лицом к лицу с ЦАХАЛом, в результате чего большая часть живой силы объединения была бы уничтожена или взята в плен. Если бы боевики предпочли отсидеться в своих укрепленных пунктах, то альтернативой для них являлось бы расчленение на маленькие группы, которые можно легко изолировать друг от друга и заблокировать, принудив в дальнейшем к унизительной капитуляции.

Именно этого хотело добиться высшее командование, в соответствии с военной доктриной Израиля, в основе которой лежит разработанная вермахтом концепция «блицкрига» — быстрая мобильная война, построенная на взятии противника врасплох и обходе его с флангов.

Однако Ольмерт отверг вторую часть плана и разрешил вначале лишь воздушные налеты на южный Ливан, запретив в первый период войны бомбить Бейрут и начать широкомасштабную наземную операцию. На использование всей разрушительной мощи израильской армии был наложен запрет. В основе такого решения, по-видимому, лежала некие мотивы идеологического характера, возможно даже четко не отрефлексированные израильским премьером.

По-видимому, разногласия между израильским премьером и генштабом отражают два принципиально разных подхода и к современной политике вообще, и к методам ведения войны в частности.

Ольмерт — человек сугубо штатский. По своему образованию и основной профессии он — адвокат. Адвокатура, во многом, — это квинтэссенция «нового глобального мира», в котором, согласно его апологетам, правящая человечеством с момента его создания категория «Сила» должна полностью утратить свои позиции. Типичны для этого подхода утверждения типа того, что "акции возмездия непременно сопровождаются жертвами среди мирного населения, а стрелять в мирных жителей — военное преступление, независимо от того, чем это вызвано", и тому подобное. «Судебный», «правовой» подход носители такой идеологии переносят и на проблемы, возникающие на поле боя. По умолчанию предполагается, что человек находится не в нашей, земной и несовершенной реальности, а в каком-то идеальном мире Права. В этом мире можно провести четкие границы: вот абсолютное добро, а вот абсолютное зло, можно безошибочно отличить "злодея-террориста" от прекраснодушного "мирного жителя"; ракета, выпущенная за тысячу километров, там точно различает "плохиша" в толпе хороших людей и безошибочно поражает его.

При столкновении регулярных армий такой «правовой» подход к ведению боевых действий может затруднить достижение победы, но он все же не фатален. Но когда регулярное государство вынуждено противостоять силе, ведущей против него «партизанскую», диверсионную войну, «войну в толпе», как ее назвал современный украинский теоретик и практик революций Дмитро Корчинский, если в этом случае ход боевых действий определяют соображения не чисто военные или хотя бы политические, но к ним примешаны соображения этическо-правовые, на которые накладываются политические ограничения, — тогда поражение регулярной армии становится практически неизбежным.

Причём, когда у кормила власти всецело оказываются прекраснодушные кабинетные теоретики — то при столкновении с кровавой реальностью войны они обычно впадают в ступор и требуют от армии вообще прекратить что-либо делать.

Конечно, армия должна пресекать мародерство, насилие со стороны солдат над безоружным населением, расстрелы, после окончания боевых действий, пленных или невооруженных людей. Однако если нация хочет выжить — необходимо помнить, что смерть и своих солдат, и представителей противоположной стороны — есть неизбежность. Причем «право на жизнь» «своих», будь то армия или гражданское население имеют безусловное и абсолютное преимущество над «правом на жизнь» противника. Война — естественный спутник цивилизации, и вести её в белых перчатках — не удавалось никому. Те же, кто пробовал такое, — давно уже покоятся в земле.

Далеко не каждая жертва среди "гражданского населения" есть следствие "военного преступления". Так же, как не каждый "невооруженный" человек, одетый в гражданскую одежду, является "мирным". Да, в мирное время убийство без постановления суда является преступлением, открывать огонь можно только с санкции закона, но во время войны никто не может требовать от солдата специального постановления прокурора на каждый выстрел.

Реальным преступлением является пренебрежение интересами своего народа и страны и принесение их в жертву абстрактным недееспособным ценностям. В реальном мире добро и зло, как каждый из нас знает, перемешано. Потери среди гражданского населения неизбежны, да и само это понятие очень абстрактно. Впрочем, когда "война в белых перчатках" ведет к реальным потерям у своей армии, Америка и Европа быстро забывают про «правовой подход», навязывая его исключительно противнику. Во время войны в Корее жертвы от огня американцев среди гражданского населения составляли 40% потерь "противника", во время войны во Вьетнаме — еще больше. Во время войны в Югославии и в Ираке американское командование отказывалось даже обсуждать случаи гибели мирного населения от "непреднамеренного" огня американцев, не то что наказывать своих солдат — а, между прочим, в ходе одной из таких "ошибок" было разбомблено посольство Китая в Белграде.

Поэтому гибель во время уличных боёв от рук сербской армии гражданского населения албанских деревень рассматривается как военное преступление; поэтому когда в ответ на обстрел израильских городов мусульманскими фундаменталистами израильтяне принимают ответные меры и артиллерийский снаряд или ракета попадает в школу, во дворе которой расположена ракетная батарея (наиболее известный такой случай был на юге Ливана, в деревне Кана во время и последней и предпоследней операции Израиля в Ливане), — то о гибели "невинно пострадавших школьников" кричат все западные СМИ. Когда же американский самолет расстреливает в чистом поле сербский пассажирский поезд или иракскую свадебную процессию, американское правительство хладнокровно заявляет о том, что лётчик "ошибся, приняв поезд (или свадебный картёж) за военный объект" (за какой, интересно?), и вопрос о наказании пилота и стоящих за ним генералов даже не поднимается.

Какой разительный контраст с действиями Израиля! Эта разница — одна из основных причин того печального факта, что за последние двадцать лет ЦАХАЛ занят исключительно отступлениями, проваливая одну операцию за другой, а американцы, наоборот, триумфально увеличивают свои силы и влияние.

Жизненно необходимо помнить слова мудрецов Талмуда: "Тот, кто милосерден к жестоким, в конце концов, становится жестоким к милосердным" (Мидраш Коэлет Зута, гл. 7; Мидраш Танхума. Гл. Мецора,1).

Авраам Шмулевич