Владимир Буковский: «И возвращается ветер...»

Легендарный диссидент советского времени Владимир Буковский считает, что его книга "И возвращается ветер...", написанная 30 лет назад, актуальна и сейчас. Свой анализ и прогноз ситуации в стране, а также свои политические планы Владимир Константинович изложил в интервью "Граням".

Грани.Ру: Вы за или против бойкота парламентских и президенских выборов?

Владимир Буковский: Хорошего решения нет. Нынешние избирательные законы просто унизительны. Власти уже все выбрали. Получается, что если вы на выборы не придете, этого никто не заметит, а если придете – значит, вы согласны с избирательным законом. Но все-таки я против бойкота. Я сегодня говорил с Григорием Явлинским, и он сказал: если мы попадаем в Думу, у нас по крайней мере будет техническая возможность защитить какого-то человека. Я с ним согласен. Участие в выборах дает какие-то практические возможности, а ничего более серьезного все равно не сделаешь. Но я, конечно, понимаю, что тактика – это не стратегия, решения вопроса это не дает.

Мы довольно долго говорили с Явлинским. Он согласен поддержать мое обращение - пять пунктов, с которыми должны согласиться все кандидаты от оппозиции: освободить политзаключенных; прекратить политические репрессии и отменить статьи, по которым они проводятся; не допускать психиатрических репрессий; прекратить пытки; в кратчайшие сроки восстановить независимое судопроизводство. Я предлагаю всем оппозиционным кандидатам пообещать, что в случае успеха любого из нас эти пять пунктов должны быть осуществлены.

В остальном мы можем расходиться, у нас могут быть разные взгляды на жизнь, жизненный опыт, надежды, все что угодно, но ни один нормальный человек, идущий в президенты, не может не согласиться с этими требованиями. Если этого не соблюдать, то политического процесса просто уже нет.

Даже опросы общественного мнения не имеют смысла, если есть в стране репрессии. Нам говорят, что у президента рейтинг 80 процентов, а я говорю – ложь, мы не знаем, какой у него рейтинг. Практически все СМИ подконтрольны государству.

Пусть все кандидаты хотя бы повторяют пять пунктов из моего обращения, мне больше ничего не надо. Только пусть это повторяют ежедневно.

Г.Р.: У вас есть политическая программа?

В.Б.: Конечно, я огласил ее вчера на пресс-конференции, Документ называется "Россия на чекистском крюке".

Г.Р.: Президент – это не просто один человек, это еще и его команда, у вас она есть?

В.Б.: Если я буду продолжать кампанию, то в качестве следующего шага я должен буду собрать 500 человек по крайней мере из 50 регионов России, они должны провести собрание. Может, из них и наберется команда.

Г.Р.: Сейчас многие говорят, что нынешнее время похоже на брежневское. Вы с этим согласны? А какие есть различия?

В.Б.: Действительно, сходство есть, и оно нарастает. Брежневские времена были очень стабильными: было стабильное беззаконие, стабильные репрессии. Но то время не было динамичным. А сегодня время очень динамичное, хотя динамика и негативная. В сегодняшний день начинают перекочевывать все больше и больше черт древнего режима. Поэтому и получается, что моя книга ("И возвращается ветер...". - Ред.), написанная 30 лет назад, вдруг становится актуальной. Я никогда не думал, что такое случится, и надеялся, что моя книга уже не станет снова актуальной. Но так получилось. Почему? Потому что возвращаются советские модели, возвращаются черты советского общества, вместе с ними неизбежно возвращаемся и мы.

Конечно, есть и различия. При всех своих усилиях господа чекисты никогда не смогут в точности восстановить советский режим, потому что есть несколько вещей, которые от них никак не зависят. Они бы и хотели восстановить, но это уже не в их силах.

Советское общество было закрытым, а сегодняшняя Россия, при всех ужасах ее режима, все же открытое государство. Чекисты, может, и рады бы его закрыть, но это уже невозможно сделать: Интернет, мобильные телефоны, спутниковое телевидение... поди все это закрой. Конечно, Пол Пот в свое время отменил в Камбодже все телефоны, но здесь, я думаю, до этого не дойдет. Допустим, завтра снова введут выездные визы для поездки за рубеж, как это было при советской власти. Но это ничего не даст - просто будут взятки за эти выездные визы, то есть начнут работать рыночные механизмы, и более ничего.

Для того чтобы ужесточить режим, довести до советского состояния, нужна волна террора, а для этого нужна некая критическая масса фанатиков. А фанатиков сегодня нет, чиновники – это жулики, а не фанатики. Как ни странно, наша фантастическая коррумпированность служит некоторым ограничителем ужесточения режима. Чиновник чиновника не боится, он знает, что все они одинаково коррумпированы. А вот фанатики с маузерами – это страшно, и если их нет, то ничего и не будет.

Не вернется и советская идеология, потому что она никому не нужна. А идеология, между прочим, была одним из самых сильных репрессивных механизмов. Идеология была и стратегией и репрессией сама в себе, потому что все, что не соответствовало идеологии, автоматически запрещалось.

Сегодня никакой идеологии нет. Власть пытается создать какую-то ужасно аморфную идеологию государственничества, но ее можно понимать по-разному. Марксизм-ленинизм мог толковать только ЦК, вернее, его идеологический отдел. А что такое государство и что для государства полезно, а что не полезно, толковать можно вкривь и вкось.

Г.Р.: Вам не кажется, что церковь пытается занять нишу государственной идеологии?

В.Б.: Пытается, и власть очень ей способствует в этом, понимая, что Русская православная церковь, Московская патриархия, была в советское время частью партийного аппарата. Мы все знаем историю, мы знаем, как церковь была воссоздана Сталиным по образу и подобию своему, а священники были одновременно и гэбэшниками. Нынешние иерархи Русской православной церкви – бывшие гэбэшники, так что для власти это удобный инструмент, более того, инструмент, не прошедший никакие реформы, - ведь в церкви реформы невозможны по определению.

Еще в 1992 году, когда я был на дне рождения газеты "Куранты", меня поразило, что первым дали слово священнику. Я тогда сказал: "Ну вот, раньше секретарь райкома выступал первым, а теперь – поп".

Но я не верю, что из этого что-то выйдет. Дело в том, что уже сейчас внутри церкви, как я понимаю (хотя я человек совсем не церковный и не верующий), видно, что новые священники очень сильно отличаются от старых - все-таки можно апеллировать уже к Евангелию, а не к иерархам. То есть это получается опасный для государства механизм. Вдруг начнется какое-то реформаторское движение внутри церкви? И что с этим будут делать иерархи? Выгонять? А что будет делать государство?

Опасность государственной идеологии состоит в том, что идеология порождает ересь. Просто не может быть идеологии без еретиков. Породила еретиков коммунистическая идеология, так и церковная их плодила и будет плодить, а это очень вредно для чекистов, это дестабилизирует их собственную власть.

Но само по себе чекистское правление в том виде, в котором мы его видим сейчас, будет долгим. Внутри нет никакой силы, которая могла бы это поколебать. Хотя, конечно, может случиться чудо, как это было на Украине.

Г.Р.: Где вы видите зачатки этой силы, откуда может пойти волна?

В.Б.: Честно говоря, мне кажется, что этого не произойдет. Конечно, я на это очень надеюсь, иначе бы я не согласился участвовать в этой игре, которая нацелена ровно на такой сценарий, но я думаю, что ничего такого не произойдет.

Во-первых, россияне – жутко инерционные люди, совершенно неспособные к самоорганизации. Это одна из наших национальных болезней.

Во-вторых, Россия - очень разнородная страна. Даже Украина гораздо однороднее. А у нас 140 национальностей, десятки конфессий, нет ничего, что на самом деле объединяет страну. Поэтому такого взрыва, такой синхронизации настроений ожидать трудно. Такое случилось в 1990-1991 годах, но этому способствовало 73 года советской власти, это уникально. Второй раз такую ситуацию не создашь.

Вместе с внутренними чертами советского режима чекисты восстанавливают и внешнее поведение Советского Союза, то есть опять идет борьба за сферы влияния, опять шантаж и вмешательство во внутренние дела соседей. Если люди верят в то, что самой большой катастрофой было крушение Советского Союза, значит, самым большим благом будет его восстановление. Но чекисты не понимают (и я подробно пишу об этом в своем манифесте), что Советский Союз был обречен при возникновении. Сама модель содержала предпосылки крушения.

Поэтому сценарий будущего будет, я думаю, гораздо более печальным. Чекисты будут сосать соки из страны до тех пор, пока цены на нефть и газ не пойдут вниз, а когда они пойдут вниз, произойдет мгновенный распад страны. Будут еще Дальневосточные республики, королевства Восточной Сибири и т.п. Черт знает, как они будут управляться и как они будут друг с другом жить, будут ли они воевать или жить мирно, но я вам гарантирую что такой момент будет.

Г.Р.: Может, нынешние властители и обречены, но сначала они могут развязать войну.

В.Б.: Чекисты не успеют развязать войну. Как только они еще раз войдут в гонку вооружений с Западом (а они уже туда вошли, но Запад пока не отвечает), то как только это достигнет определенной стадии, то они мгновенно разорятся. И все нефтедоллары исчезнут, что трагично. Их надо бы использовать на отстройку инфраструктуры – что ж это такое, у нас миллиарды лежат в стабилизационном фонде, мы опять хотим бодаться с Америкой, а дорог как не было в XIX веке, так и нет?!

Так или иначе, чекисты восстанавливают порочную модель, которая неизбежно рухнет. Почему в 1989 году я написал книгу, где подробно доказал, что Советский Союз рухнет? Потому что это заложено в структуре. Это не я придумал, и это не мое желание.

Г.Р.: Вы выступаете против чекистского режима в России. В то же время вы известны как евроскептик. А что для вас идеальная модель государства?

В.Б.: Нет никакой идеальной модели, слава богу. Как только начинается разговор об идеальных моделях, тут же появляются ГУЛАГи. Не надо никакой идеальной модели государства, давайте просто жить, заводить семьи, воспитывать детей, учиться, работать по специальности… давайте просто жить нормально.