Никас Сафронов: Испания мне очень близка по духу»

В Испании я бывал не раз – в Каталонии, в Мадриде. Я встречался с королем, даже начал писать его портрет – у нас был один сеанс

К Никасу Сафронову можно по-разному относиться, но его невозможно не замечать. Успешный потретист с повадками светского льва, объект пристального женского внимания, женатый, по своим же словам, на искусстве. Такие люди всегда интригуют, потому как им есть о чем рассказать. Никас может с удовольствием беседовать и об Испании, а с учетом того, что художник везет в Марбелью свою выставку, повод для беседы возник сам собой

Никас, Вы сейчас везете выставку в Марбелью, в Коста дель Соль. И насколько нам известно, это далеко не первый Ваш визит в Испанию…

В Испании я действительно бывал не раз – в Каталонии, в Мадриде. Я встречался с королем, даже начал писать его портрет – у нас был один сеанс. Но потом у меня заболел отец, и больше я не смог приехать. Вообще Испания мне близка, я очень ее люблю. У меня даже была выставка в Барселоне – я участвовал в международной выставке, там мне отдали целый зал. Но вот в Марбелье у меня выставки не было. Так что я с удовольствием познакомлюсь с этим регионом.

Как Вы себя чувствуете в Испании?

Мне нравится Испания. Очень. Для меня это загадочная, мистическая страна – с ее двориками, корридой, необычными нравами. Это страна гениальных людей, гордых и сильных. И это по духу мне очень близко. Я много ездил по Испании, делая зарисовки. В окрестностях Барселоны множество маленьких старинных городков – необычайно красивых. Да и вокруг Мадрида тоже. И вот однажды мы с приятелем приехали в такой крошечный городок – почти поселок, в нашем представлении. И мы решили пообедать. Смотрим – патио, три столика, ну мы и сели. И хозяин нас дивно накормил: сначала принес какой-то фасолевый суп – очень вкусный, и мы видели, что он готовит его специально для нас, правда, тогда мы страшно злились, потому что хотелось есть, а обслуживал он нас страшно медленно. Потом он подал ризотто, а за десертом бедняга даже бегал в соседний магазин. И вот когда мы стали расплачиваться, хозяин отказался брать деньги. Оказывается, это был не ресторан, а частный дом, в этом патио он принимает своих друзей, а тут заодно накормил двух оголодавших русских. Меня это покорило! Денег он с нас так и не взял, и я подарил ему свой альбом. Вроде бы он был доволен. Вот испанцы какие. Широкие, щедрые. Такова Испания – душевная, импульсивная. А какие имена! Пикассо, Дали, Бунюэль. Я обожаю Эль Греко, по картинам которого я учился. А Гойя! Я увидел фильм о нем, когда мне было лет десять-двенадцать, и если до этого я мечтал стать пиратом, то после этого фильма я просто заболел живописью. И как видите, эта болезнь прогрессирует. Я до сих пор болен и живописью, и Испанией.

Вам, наверное, не раз говорили, что Вашей энергии можно позавидовать. Вы успеваете всюду: и картины пишете, и в ток-шоу участвуете, и и в сериале снимались, и даже на светские мероприятия успеваете. Тем не менее в этом потоке для Вас есть что-то важное, а что-то – не очень. Что важного произошло в Вашей жизни за последнее время?

Очень много всего было. Я встречался с Саркози, новым президентом Франции. Подружился с замечательным актером Шоном Коннери, умным, интеллигентным и разносторонним человеком. Я с юных лет восхищался его невероятным талантом. А теперь судьба свела нас вместе. Как только я закончу ремонт в своей мастерской, непременно приглашу его и сделаю портрет. К сожалению, последние месяцы запомнились и трагическими событиями. Умер Саша Абдулов, с которым мы были хорошо знакомы. Он часто бывал у меня в гостях, позировал. Скончался мой близкий друг Боря Хмельницкий. В такие моменты особенно остро понимаешь, как неумолимо время и как много ты еще не сделал. Огромным и по-настоящему знаковым событием в моей жизни стала большая персональная выставка в Саранске. Я первый раз был в Мордовии и совершенно очарован этим краем. Там изумительная природа, вкусная еда, доброжелательные, творческие люди. И невероятное количество красивых женщин. Я с удивлением узнал, что в русской истории было немало достойных людей, в чьи жилах текла мордовская кровь. Назвать хотя бы патриарха Никона, адмирала Ушакова, Серафима Саровского. Кроме того, экспозиция была расположена в музее Эрзя, выдающегося скульптора, которого я бы поставил в один ряд с такими титанами, как Роден и Микеланджело. Для меня большая честь, что мои полотна висят рядом с работами этого гения.

Я обожаю Эль Греко, по картинам которого я учился. А Гойя! После фильма о нем я просто заболел живописью. И до сих пор болен и живописью, и Испанией

Вы наверное согласны с тем, что сейчас успех художника не всегда отражает степень его таланта. На Ваш взгляд, у успеха есть что-то вроде формулы?

Я считаю, что у успеха несколько составляющих: добродетель, правильное понимание ситуации, чувство своевременности. Меня иногда спрашивают: а почему Вы считаете, что эта картина стоит столько? – А потому, что ее покупают. Запрошу больше – ее не купят, за меньше – я уже не могу. Нужно адекватно относиться к себе и своей работе. Наверное, корень успеха – профессионализм плюс четкость и обязательность. И вера – в себя, в свое духовное начало. Я ничего не начинаю, не помолившись, и мой ангел-хранитель поддерживает меня, помогает. Я никогда не берусь за заказы, которые могу не успеть выполнить. Взялся, обещал – умри, но сделай. Или не берись. Заказ всегда должен выполняться в срок. Нужно отвечать за свои слова и работать так, чтобы твои слова можно было положить в швейцарский банк. И конечно, нужно жить с пониманием, что происходит. Иногда лучше подарить картину какому-то человеку, чтобы потом получить дивиденды – пиар, новые заказы. Но когда ты уже достигаешь определенного статуса, когда ты много раз писал президентов, знаменитостей, то ты уже думаешь – нужна ли тебе очередная порция рекламы или нет. И когда ты сам знаешь себе цену, то к тебе придут и принесут заказ на блюдечке с голубой каемочкой. Вот, например, я написал портрет Мадонны – мы встречались, у меня есть фотографии с ней. Но когда дело коснулось вручения портрета во время ее приезда в Россию, произошла такая история. Мне предложили продать портрет за 25 тыс. евро. А на портрете использованы кристаллы Сваровски – и вот я уговариваю Сваровски отказаться от своей доли в продаже, доказываю, что лучше портрет подарить, это будет правильнее. Я везу портрет Мадонне, но она не может принять меня нормально, а может только встретиться в перерыве концерта в Петербурге. И я не вручаю портрет. Все. Такие отношения мне не нужны. Лучше я портрет продам или как-то по-другому его пропиарю. Я не претендую на то, что достиг ее уровня, нет, но у меня есть имя – и в России, и в мире. И оно более надежное, более «застолбленное» в истории. Мадонна попела и ушла, а работы художника остаются.

По Вашей воле или нет, но к Вам довольно прочно приклеилась репутация светского льва. Как Вы к этому относитесь?

Смотря с какой стороны подойти. Наверное, я проходящий светский персонаж: я появлялся на мероприятиях, где знакомился с клиентами, давал интервью. Но потом, когда насытишься этими мероприятиями и тусовками, ты понимаешь, что выглядишь чудаковато. Когда мелькают одни и те же лица, и ты не знаешь, что это за люди. А они между тем – во всех журналах. Никто не знает, чем они занимаются, но они всегда в некой обойме. Такие люди – Собчак. Они на виду, но непонятно, почему, ведь это не Спиваков, не Башмет, не Растропович. Это непонятно кто. Тот наследство получил – 100 миллионов, у другого связи какие-то, третий приближен чуть ли не к Самому – непонятно кому. Еще у кого-то яхта, и он готов всех приглашать и ублажать. И ты понимаешь, что тебе нечего там делать, они становятся скучными, неинтересными, более того, они приходят и уходят, а тебе все равно. Ты не страдаешь, когда узнаешь, что кто-то из них умер. Когда умер Янковский, Растропович – это трагедия, шок, это страшная боль. А тут – безразличие. Так что я почти перестал посещать тусовки, а вот интервью пока продолжаю давать. Интерес ко мне не пропал, а даже увеличился. Обо мне пишут книги, статьи, снимают фильмы, и кто-то навесил на меня этот дурацкий ярлык «светского персонажа». А я не такой, я другой, мне эта мишура совершенно не нужна. Вся эта халявная еда и выпивка мне даром не нужны. Я прихожу, чтобы с кем-то повидаться, дать пару интервью и быстренько уйти. В последнее время я хожу только к очень близким людям, кому не могу отказать. А в массе тусовка мне неприятна, тусовщики неприятны – своей пустотой, бестолковостью, бесполезностью. Я считаю, что я не тусовочный человек, хотя были времена, когда я ходил на мероприятия достаточно часто.