Можно ли свернуть со «скотопрогонной дороги»?

Машины клиентов приезжают сюда в любое время суток

Когда въезжаешь на Каньяда Реаль Гальяна, кажется, что попадаешь в какой-то захудалый район «третьего мира». Пыльная дорога в страшных колдобинах, по сторонам - разномастные низкие постройки вперемежку с развалинами, все густо усеяно мусором, а на горизонте поднимаются «горы» – утрамбованная и засыпанная землей гигантская свалка.

На въезде нас останавливает группа людей, толстый чернявый парень по-хозяйски спрашивает: «Кого-то ищете?» Павел, который сидит за рулем, лениво отвечает с андалузским придыханием, что никого не ищем, и парень отваливает. Потом нам настойчиво машет рукой напористая матрона, чуть не грудью налегая на капот. Павел не реагирует. «Наркотики продает, – комментирует он. – Тут все либо продают, либо покупают». Некий человек, не сгибая коленей, сонно валится нам под колеса – и лишь в последний момент отшатывается, делая извиняющийся жест. Машина, естественно, не едет, а ползет. Дело происходит на окраине Мадрида.

Гиблое место

Каньяда Реаль Гальяна – место очень известное и скандальное. Это цыганский самострой, тянущийся на многие километры по ничейной скотопрогонной дороге, и все, что вокруг него налипло. «Свалка общественных отбросов Мадрида», – охарактеризовал это место священник из местной церквушки. Возле нее-то и тормозят две наши машины.

Ребята выходят и начинают раздавать пластиковые емкости с еще не остывшими макаронами, бананы, безалкогольное пиво... Через пустырь подтягиваются люди, некоторые еще ничего, другие – совершенные доходяги. Все видели подобных заросших чумазых личностей, лежащих где-нибудь в подземном переходе. Это наркоманы, которые перебрались жить поближе к продукту. Спят под открытым небом, под каким-нибудь балдахином или в палатке. Здесь покупают, здесь же потребляют, отлучаться отсюда им незачем.

Павел с пакетами отправляется по улице. Есть люди, которые не могут отойти от домов наркоторговцев, объясняет он мне, - они в «рабстве». Он дружески приветствует каждого, кому передает в исколотую руку пакет с едой. Когда-то он был законченным алкоголиком, но смог в одночасье бросить пить. Как человек верующий, он видит в этом чудо и не исключает, что подобное может произойти с каждым.

Это он предложил назвать ассоциацию «Salvados para salvar» («Спасшиеся, чтобы спасать»), хотя, кажется, он единственный «спасшийся», в его случае - от алкогольной зависимости. Нет, есть еще один – тот «спасся» от бродяжничества. Живет теперь в ангаре, который арендует ассоциация на индустриальном полигоне. У этого пожилого уже человека нет ничего ни в своей стране, ни в Испании. Ассоциация делит двухэтажное просторное помещение ангара с адвентистской церковью, но формально с ней не связана.

«Спасшиеся, чтобы спасать» за работой

Ну вот, какие-то адвентисты... А если я еще добавлю, что все члены ассоциации, с которыми я познакомилась, – румыны, и только Павел и Валера – из Молдавии и говорят по-русски, – то вы скажете, что это вообще не про «нас» и «нас» не касается. Ну, это как посмотреть.

Ассоциация держится не на национальном принципе. И на самом деле даже несколько странно видеть, как горстка иммигрантов раздает макароны испанским изгоям. Но – в силу «русскоязычности» самого Павла – ассоциация часто помогает людям с постсоветского пространства. Причем таким, которым обычно русскоязычные ассоциации не помогают: то ли не умеют, то ли просто их не видят, то ли считают, что им уже не поможешь. Или вообще не ассоциируют этих людей с русскоязычной диаспорой, которая, как мы любим подчеркивать, отличается высоким культурным уровнем и законопослушностью.

На Каньяда Реаль можно встретиться с нашими соотечественниками. Кое-кто заезжает сюда как покупатель. Машины «клиентов» активно здесь циркулируют. Иногда видишь за стеклами крепких парней, иногда – девушек в темных очках. Павел рассказывал, как приезжала женщина с детьми на заднем сиденье – видно, не с кем было оставить. И как приезжал отец с двумя сыновьями, покупать им наркотики. «Так, по крайней мере, я их контролирую», – объяснял этот несчастнейший человек.

Еще в 2009 году здесь стояли три палатки и в них, по словам Павла, «полно было наших - из Молдавии, Грузии, Украины».

Дефицит воли

Не так давно в России, на Урале, появился фонд «Город без наркотиков», начавший активную борьбу с наркоманией. Потом членам этой организации инкриминировали похищение людей и жестокое обращение с ними. «Похищая» (с согласия родственников), держа взаперти, связывая и даже избивая, активисты фонда пытались освободить людей от наркозависимости. Но такие методы противозаконны и в России, и в Испании. «Если ты попытаешься увезти с Каньяды Реаль родственника или друга против его воли – полиция тебя арестует», – утверждает Павел (полицейские патрульные машины, надо сказать, регулярно здесь кружат). Борьба, которую ведут официальные институты с наркозависимостью конкретно взятого человека, базируется на его силе воле. Хотя сила воли – это именно то, чего у наркомана нет в принципе.

По воскресеньям на Каньяда Реаль дежурит автобус Красного Креста, ожидая, не обратится ли кто-то за помощью. «Но они не хотят, они любят свободу», – усмехается Павел. Если наркоман все же обращается, ему назначают встречу в следующий раз, и еще в следующий... Если он пропускает встречу, процесс «лечения» прекращается. Так проверяют, всерьез ли человек захотел избавиться от наркотиков или это был минутный порыв, когда не нашлось средств на дозу. Потом наркомана помещают в один из центров, где под наблюдением врачей героин постепенно заменяют все меньшей дозой метадона. А вот в России такая терапия не используется. Считается, что наряду с легализированным использованием метадона – а это тоже наркотик из серии опиумных – будет развиваться и его черный рынок.

Другой метод борьбы с наркозависимостью (и с алкоголизмом) применяют в Испании «Бетель» и «Рето» - мощные ассоциации с множеством филиалов, принимающие всех желающих. Люди живут вместе, работают: реставрация мебели, ремонт автомобилей, погрузка вещей при переездах… Лечат бесплатно – это стоит особо подчеркнуть, так как несколько лет назад один молодой москвич рассказывал мне, что его родители заплатили большие деньги одной российской фирмочке за, якобы, дорогостоящее лечение за границей. А речь шла о бесплатном «Бетеле».

«Есть и третий метод – там все за деньги, – добавляет Павел. – Возят по Испании, занимаешься спортом, тебе показывают красивый мир... Я как-то звонил в такую фирму, но мне там сказали: это не для вас».

Ни в одном методе никто насильно тебя не лечит. А сам бедолага, даже если в моменты прояснения отдает себе отчет в своем реальном положении, не готов отказаться от того, что представляет для него высшее удовольствие поначалу и жизненную необходимость под конец.

Павел Костас

Единственная возможность заставить человека свернуть со «скотопрогонной дороги» – подкараулив такие эфемерные моменты просветления, пытаться за них «зацепиться». Павел рассказал о девочке из Румынии, с которой он познакомился на Каньяда Реаль и почти полгода... не знаю, как лучше выразиться: «работал» с ней, «капал на мозги», «пас»? Пока однажды она не промолвила заветное: да, хочет отсюда выбраться. Павел был наготове: «В воскресенье она решилась и вечером в понедельник уже была дома. В посольстве нас знали, меньше чем за два часа ей сделали паспорт». Сейчас она живет в Румынии, к наркотикам не возвращается. Правда, это был не слишком тяжелый случай, девочка еще не дошла до того, чтобы колоться.

А вот Андрей (имя вымышленное) из Молдавии не только кололся, но уже и не вставал с грязного матраса возле церкви на Каньяда Реаль - у него была серьезно инфицирована нога. Он попал в один из центров Красного Креста, где прошел лечение по методу метадонового замещения. Павел показывает мне две фотографии: Андрей, каким они его узнали на Каньяда Реаль, – и совсем другой Андрей в аэропорту Барахас в день отлета в Кишинев. Павел поддерживает с ним связь, у того, вроде, все в порядке, работает. Очень важно, что и с той стороны – в Молдавии – Андрея поддержали. Прилетал его брат... «Мне было очень интересно, как они встретятся. Ведь брат знал, в каком состоянии находился Андрей, знал, что у него СПИД... Но они сразу крепко обнялись... Потом, дома, брат ему очень сильно помог». А вот жена, прождав шесть лет, бросила его, когда узнала, что он жив.

«95% людей, находящихся здесь, не верят, что есть выход, – продолжает Павел – Не выбраться, думают они, – и не пытаются. Здесь было много наших, но когда вышел Андрей, они тоже стали выходить. Он после реабилитации приехал сюда и говорит: «Смотрите на меня! Я не умер, я живу!» Они думали, раз его нет – он умер...».

Заполнитель пустоты

Мы встретили парня, которого Павел давным-давно здесь не видел. Ему 26 лет, он дважды пытался выбраться отсюда, и вот, оказывается, снова не смог, снова вернулся. Павел что-то втолковывает ему, сидя рядом на цементном блоке в кучах мусора, а парень тоскливо смотрит куда-то вдаль.

Павел далек от «комсомольского» оптимизма. «Как думаешь: наркоман может бросить наркотики навсегда?» – спрашивает он меня с настойчивым интересом, хотя это я бы должна его спросить. Но если уж на то пошло, то я вот что думаю. Один знаток вопроса, американский писатель поколения «битников» Уильям Берроуз, сказал: «Обычно человек не собирается становиться наркоманом... Почему он начинает потреблять наркотики? Почему потребляет их настолько длительно, что превращается в наркомана? Потому, что у него отсутствует достаточно сильная мотивация для движения в любом другом направлении. Наркотик заполняет пустоту».

Создать и потом поддерживать сильную мотивацию «в другом направлении» – это очень сложно. Ребята из ассоциации пытаются делать именно это. Начиная с мелочей: например, они кашеварят, хотя могли бы просто привозить консервы и готовые продукты, но они считают важным, чтоб пища была «домашней» – может, кому-то напомнит о доме, и начнет разматываться клубок...

Многих из людей, с которыми они «работают», Павел приводит к себе домой, организует им разговор по телефону с родственниками. Это не слабо – подобрать наркомана на улице и привести в дом, где твоя жена, трое твоих сыновей. Павел рассказывает, что когда у него ночевал Андрей, он лег спать в той же комнате на тахте, но ни на минуту не заснул...

При церкви на Каньяда Реаль есть люди, тоже помогающие местным маргиналам. Однажды Павел спросил одного из них, почему они помогают другим людям, а наркоманам – нет, и тот ответил: «А разве это люди?» Причем ведь не потому «не люди», что грязные, оборванные и трясущиеся. Мало человеческого осталось у них внутри. «Токсикоман с опиумной зависимостью теряет способность эмоционально чувствовать других людей. Он превращается в непроницаемое, холодное существо, которому безразлично все, что не связано с героином», - написано в одной брошюре. Павел говорит, что и сами себя они ни в грош не ставят, считают «грязью». Он пытается заставить их вспомнить, что они тоже люди. Как ни странно, он уверен, что главное, в чем нуждаются люди, чтобы вырваться из этой химическо-биологической ловушки, – это моральная поддержка.

Каньяда Реаль Гальяна – свалка общественных отбросов Мадрида

История с румынкой и с Андреем из Молдавии, которые стоили Павлу очень много времени и сил, – это два сильных аргумента, подтверждающие, что человека все же можно вытащить. Но иногда жизнь бьет аргументом против. Павел никогда не сможет забыть 32-летнюю Инну из Украины. На фотографии это беззубая немолодая женщина. На другом фото – она дома у Павла (звонила матери), приведенная по возможности в порядок, даже с макияжем по случаю фотографирования, улыбается... «Было очень трудно, три года я с ней работал. Потом ее арестовали на улице: нет документов, наркоманка... И тогда она решилась возвращаться домой. Две недели провела в тюрьме, я навещал ее каждый день. В посольстве ей сделали документы, ее отпустили и… она исчезла. А потом ее нашли мертвой. Я был в морге. Скорее всего, передозировка... Через полгода мне позвонили из морга, говорят: что же вы за человек такой?! Лежит женщина мертвая, вы ее никак не заберете. Они думали, я родственник, и очень удивились, что нет. Звоню матери – а та говорит: это не моя дочь (ей посольство выслало фотографии)... Так и не знаю, чем закончилось». С матерью Инны Павел смог заочно познакомиться, потому что сотрудничает с российской телепередачей «Жди меня»: помогает искать пропавших людей, если след ведет в Испанию. В данном случае он послал им фотографию Инны, и оказалось, что ее давно уже разыскивали на Украине.

«Ты не представляешь, какое это удовольствие, наркотик – это лучше секса», – эти слова Инны врезались Павлу в память. «Разум опустился до того, что лучшее в жизни для нее было – наркотик. Весь смысл жизни она видела в нем».

Павел Костас – не психолог, не социальный работник. Обычный «трудяга». Ранняя женитьба и дети заставили его думать о работе – не об учебе. Наркотиков сам он никогда не пробовал, хотя узнал в жизни многое, даже в тюрьму чуть не сел: украл с приятелем мотоцикл у соседа. Но проблему наркомана он видит ясно – отсутствие интереса в жизни и распад социальных связей.

«Salvadosparasalvar» работают не только с наркоманами. Они помогают многим малоимущим семьям, а также всякому, кто попал в бедственное положение. Никаких грантов они не получают, Павел говорит: «Нет времени их искать». Продукты получают в «Пищевом банке», частично – покупают в складчину. «Пищевой банк» – это тоже ассоциация, которая забирает в магазинах продукты с заканчивающимся сроком годности, но которые еще можно есть, и распределяет по ассоциациям, работающим с малоимущими и маргинальными слоями населения.

Пару лет назад в «Salvadosparasalvar» было больше людей. «Почему они уходят? Не знаю», – признается Павел. Возможно, потому что каждое воскресенье везти еду наркоманам может показаться отчаянно-бессмысленным занятием, если не веришь свято, как Павел, что кого-то можно вытащить, пусть даже одного из двадцати.

Недавно одна девушка из России, которую Павел тоже очень поддержал в трудный для нее момент (с наркотиками не связано), несколько раз съездила с ребятами из ассоциации на Каньяда Реаль. Помимо того, что она была в шоке от увиденного, сильное впечатление произвел на нее сам Павел. «Он очень умный и глубокий. Мне нравится, что он не клюет на стереотипы... Это ведь вообще-то философский вопрос: помогать или нет. Позиция большинства: эти люди виноваты сами, я лучше помогу другим. Я считаю: Павел правильно делает. Мы не вправе осуждать других. Мы не знаем судеб этих людей. Кто-то из ныне успешных, возможно, тоже окажется там. Даже если захочешь, оттуда очень трудно вырваться, если никто не поможет из этого, здорового мира...»