Mагия сопрано

Участие в Русском Рождественском Благотворительном Бале в Марбелье для популярной в Америке исполнительницы оперных арий Яны Еминовой станет первым ее выступлением в Испании. Обладательница роскошного сопрано родилась в России, закончила Московскую консерваторию, живет в Штатах и успела объехать с концертами добрый десяток стран. Накануне БалаЯна Еминова пообщалась с «La vida Linda».

Linda: С какими ожиданиями вы собираетесь посетить «Русские недели» в Испании?
— К Испании у меня отношение особое: как артист, я понимаю, что испанская культура — одна из величайших в мире. Находясь в Америке, я наблюдаю «melting pot», это выражение означает, что все народы растворились друг в друге, все национальности перемешались. Поэтому, хоть сама я в Испании не бывала, у меня масса друзей-испанцев, это потрясающе умные и красивые люди.

Linda: Каким вам видится Рождественский Благотворительный Бал?
— Бал — это фейерверк. И приятно, что русские понимают, что для бала необходима классика, а не просто балалайки. Поэтому я выберу для исполнения что-то из арий, возможно, вальсовый жанр или джаз. В Нью-Йорке я много пела на балах (Венский бал, бал, организуемый немецким обществом, бал «Петрушка»), так что мне это очень знакомо. Что касается благотворительности, то я сама мать, у меня двое детей. Когда я узнала, что средства, собранные на Балу, пойдут для детского дома, мое сердце растаяло. Кроме того, я уже принимала участие во многих благотворительных мероприятиях. Например, недавно я пела на концерте, сбор с которого шел в пользу девочки из России. Зрители, хоть их было немного, заплатили по 100$, и этого хватило, чтобы спасти ребенка.

Linda: В 2000 году вы переехали в Америку. Как складывалась ваша музыкальная карьера в США?
— Америка — это особая планета. Иногда я даже удивляюсь, как она до сих пор функционирует, потому что, по всей логике, такого быть не может. С искусством там сложно: государством оно не поддерживается, в школах крайне редко преподают предметы, связанные с культурой, только если директор — человек увлеченный или если на это есть частные деньги. Я живу в Нью-Йорке, здесь прекрасные концертные залы, театры, здесь есть все, каждый вечер найдется тысяча вариантов, куда пойти. Но дело в том, что у меня за плечами два факультета Московской консерватории. Грубо говоря, я слишком умная! Я помню, как дышала этими стенами, полами, по которым ходили Чайковский, Скрябин, Рахманинов… У меня очень высокая планка. Когда я первый раз пела в Карнеги-холле, после первого отделения мне хотелось уйти со сцены. Поначалу было трудно, приходилось приноравливаться. Но продолжала выступать, побеждала в конкурсах, проходила прослушивания… Через тернии к звездам.

Linda: Как складываются у вас отношения с Россией сейчас?
— Когда я приехала в Америку, русских здесь было куда меньше. Только-только Аня Нетребко начинала работать, а среди молодых музыкантов почти никого не было. А теперь уже нас много! Даже в моем районе сложилась компания хороших моло

дых ребят, которые приезжают из России. Как все русские, мы болеем за свою страну. Когда из России доходят
размышления о том, как все у нас плохо, и когда мне говорят «ты же теперь «там», что ты рассуждаешь», мне хочется сказать: «там» — это не курорт, а миссия. И я надеюсь, что тяну эту лямку наравне с теми моими друзьями и коллегами, которые сейчас дома, в России. Быть русской за границей тяжело, тебе надо приспосабливаться и, с другой стороны, держать высоко голову, быть профессионалом, поддерживать планку, чтобы знали, что русские — не те, которые в шубах за помидорами ходят. Надо быть достойным представителем. Я такая не одна, у нас у всех просветительские цели.

Linda: Вы были с концертами в Англии, Германии, Японии, Италии, Швейцарии и в других странах. Музыка сама по себе интернациональна, но в зале каждый раз сидят разные люди, жители различных стран. Или все они похожи?
— Я родилась в семье музыкантов, музыкальное образование начала с 4 лет. Музыка — для меня не профессия, а моя кровь, боль, страдание, жизнь. Поэтому мне важен обмен энергией во время исполнения. В России самая требовательная и чувствующая публика, которая в финале не будет кидаться под ноги, но во время концерта будет внимать, пожирать тебя глазами. В Америке может быть тишина гробовая, но пустая. Они понятия не имеют, о чем и почему ты поешь, — ведь это не их, а наши с вами бабушки знали наизусть слова из всех знаменитых арий и пели нам. Зато в финале все американцы стоя скандируют. Но я люблю эту страну, этот город — Нью-Йорк. Надо понять, что американцы — другие, чем мы, и принимать все как есть. Но в смысле энергетики на концертах я очень ценю Европу. Я уверена, что и в Испании меня ждет искушенная, просвещенная публика.

Linda: Значит, музыка побеждает все?
— Точно. Если тебе есть что сказать как артисту, если ты трогаешь своим искусством, тебя все равно воспримут и услышат. Неважно, как ты взял ту или иную ноту, как прошел какой-то пассаж, — есть такие знатоки. Но если у меня сердце екает и слезы текут — это самый главный критерий.