Как русский капрал испанцев от холода спас

Страницы истории

В Мадриде, в Центре исторических исследований католического Университета СЕУ состоялись научные чтения, посвященные графу Григорию Ламздорфу, одному из российских добровольцев, воевавших в годы гражданской войны в Испании на стороне генерала Франко.

Поскольку речь шла о русском аристократе, то в чтениях приняли участие потомки российских иммигрантов первой волны и представители титулованный фамилий Испании — граф Пален, графиня Оболенская, маркиз де Мендоса и другие. Разумеется, приехал в столицу из Барселоны и сын героя повествования — граф Владимир Григорьевич Ламздорф, юрист, доктор наук, заслуженный профессор Барселонского университета.

Ламздорфы — потомки остзейского, немецкого благородного рода, находившегося на русской службе с 18 столетия. Один из них, а именно Владимир Николаевич Ламздорф, был министром иностранных дел России в начале прошлого века. Что касается профессора Владимира Григорьевича, то его привезли в Испанию из Франции ребенком после второй мировой войны. Его отцу — Григорию Ламздорфу, как ветерану испанской войны, полагалось гражданство Испании и пожизненная пенсия, чем он и пользовался до своей кончины в 2005 году.

На нынешней встрече в Мадриде Владимир Григорьевич рассказал историю своего отца, в том числе о том, как бравый русский капрал Григорий спас своих испанских товарищей от обморожения зимой 37-года в горах Северной Испании.  

Это произошло во время боев за Теруэль. Легионеры должны были пройти через горы, где лежал снег, а на ногах у них были всего лишь альпаргаты, тапочки с тряпичным верхом и подошвой из плетеной веревки. И вот граф посоветовал всем обмотать ноги газетами, которые имелись в избытке, и обвязать бечевкой. Таким образом, солдаты спаслись от обморожения. “Отец был единственным, кто знал, как вести себя в холод, ведь остальные легионеры прибыли из испанских владений в Северной Африке, где служили и никогда не видели снега”, — рассказал профессор Ламздорф.

Граф Григорий и еще примерно 70 россиян, иммигрантов во Франции, в основном бывших офицеров и даже генералов царской армии, отправились в Испанию в 1936 году помогать генералу Франко добровольно. Они были убеждены в правоте испанских военных, восставших против просталинского правительства — так называемого «Народного фронта» и объявивших “крестовый поход” против большевизма. Но добраться до места боев россиянам оказалось непросто.

Профессор Владимир Ламздорф отметил, что “когда в Испании началась гражданская война, белоэмигрантам она весьма напомнила хорошо известные им события, происшедшие в России двумя десятилетиями раньше. Власть попадает в руки к левым экстремистам. Они начинают уничтожать своих идеологических противников — представителей буржуазии, интеллигентов, священников, жечь церкви и монастыри”.

Таким образом, по словам Ламздорфа, “для россиян все это было дежавю. Поэтому многие из них почувствовали непреодолимое желание вновь сразиться с большевизмом”.

Обосновавшийся во Франции, иммигрантский Русский общевоинский союз, по инициативе его председателя генерала Миллера, сформировал группы добровольцев для переброски в Испанию. Но пройти границу удалось только одной группе. Дело в том, что Франция, на основании занятой ею позиции невмешательства в испанский конфликт, перекрыла границу. А в Общевоинском союзе был предатель, агент НКВД, который передавал французам, по заданию Кремля, информацию о намерениях офицеров. Речь идет о генерале Скоблине. Он был женат на певице Надежде Плевицкой, которая, будучи сама агентом Сталина, помогла завербовать и своего мужа. Так что пройти в Испанию сумела лишь одна группа офицеров.

Да и в стане франкистов эта группа вовсе не была принята с распростертыми объятиями. Повстанцы подозревали во всех русских — агентов Сталина, учитывая, что в это же время в страну, также через французскую границу, группами и в одиночку направлялось несколько тысяч советских военных — для оказания помощи в борьбе с Франко. К тому же “белые” попали не в регулярную армию Франко, а к союзным с франкистами наварским ополченцам, так называемым “рэкэтэ”, которые отличались своим особым консерватизмом, традиционными для испанской глубинки католическими и монархическими взглядами и, разумеется, недоверием ко всем чужакам.

Любопытно, что лозунг “рэкэтэ” гласил “За Бога, короля и Отечество!”, а эмблемой служил двуглавый орел. Россиянам пришлось долго и упорно объяснять, что и то, и другое им чрезвычайно близко. В конце концов все они были приняты в батальон имени кастильской королевы Марии де Молины, воевали на Арагонском фронте и оставили о себе добрую память.

Что касается Григория Ламздорфа, то ему, как и многим другим российским добровольцам, пришлось добираться до Испании в одиночку, поскольку так было легче обмануть бдительность французских пограничников. Его зачислили в Испанский легион в качестве капрала-пулеметчика. Григорий был по образованию инженером и разбирался в любой технике, хотя военная подготовка, в отличие от большинства добровольцев — бывших офицеров, у него была чисто теоретическая — он лишь прослушал курс лекций по военному делу в Париже. Однако россиянин быстро освоил солдатскую науку.

Ламздорф принимал участие во всех важных сражениях на Арагонском фронте: сражался за Теруэль и Бельчите, был ранен, получил офицерское звание, был награжден испанским Крестом за участие в войне, тремя Военными крестами за боевые заслуги, Крестом за страдания за Родину.

Другие россияне, к тому же имевшие за плечами опыт и первой мировой, и гражданской войны в России, тоже воевали умело. Почти все они, вступившие в испанскую армию — в соответствии с испанским законом — в чине рядовых, были за воинские подвиги очень быстро восстановлены в офицерских званиях. Некоторые из добровольцев погибли. К примеру, на Арагонском фронте в бою за деревню Кинто, в долине реки Эбро, в августе 37 года пали 63-летний генерал Анатолий Фок, воевавший в Испании в чине унтер-офицера, и бывший штабс-капитан Яков Полухин, в Испании — рядовой. Считается, что, будучи окруженными республиканцами, они покончили с собой, чтобы не сдаться врагу.

Также в 1937 году погиб летчик Всеволод Марченко. Он пилотировал немецкий “юнкерс”, был сбит, схвачен и расстрелян испанскими “красными”. О деяниях российских добровольцев в Испании написано несколько книг. Так, героем одного из лучших романов о гражданской войне стал русский офицер-кавалерист, воевавший в рядах франкистов. Речь идет о романе Сальвадора Гарсиа де Прунеда “Одиночество Алькунесы”, написанном в начале 60-ых годов прошлого столетия.

Тем не менее, по мнению графа Ламздорфа, роль российских добровольцев в Испании была скорее символичной — из-за их малочисленности.

Большинству россиян-иммигрантов, воевавших в Испании, было за 50, а то и за 60 лет. Как в дальнейшем сложилась их судьба? Большинство осталось в Испании: кто-то продолжал служить в армии, кто-то стал работать по гражданской профессии, кто-то воспользовался пенсией от испанского правительства. Когда началась война Германии с Советским Союзом и Франко решил направить на Восточный фронт так называемую “добровольческую голубую дивизию”, некоторые решили в нее записаться. Кто-то поехал переводчиком, в которых остро нуждалась эта дивизия, кто-то в качестве фронтовых офицеров.

В составе “Голубой дивизии”, названной так по цвету парадной формы, воевали лейтенант Сергей Артюхов, вахмистр Вадим Клименко, лейтенант Константин Гончаренко, штабс-капитан Сергей Гурский и другие. Некоторые из них погибли на Волховском и Ленинградском фронтах. Отправился на Восточный фронт и граф Григорий Ламздорф, но до этого его ждали бурные события во Франции, ведь вскоре началась вторая мировая война и его призвали во французскую армию. Правда, повоевать ему против немцев пришлось недолго: Франция капитулировала.

Ну а когда немцы напали на Советский Союз, Ламздорф предложил себя в качестве волонтера. Немцы, на первых порах, неохотно брали в армию представителей русской иммиграции, но поскольку у него были немецкие корни и титул немецкого графа “фон” Ламздорфа, то его записали в разряд фольксдойче, то есть этнических немцев, взяли переводчиком и послали на фронт.

И здесь, по словам профессора Владимира Григорьевича, начинается самые противоречивые страницы биографии его отца. Роль переводчика Ламздорфу скоро надоедает, тем более, что немецкий язык граф знал плохо. Он пытается, вместе с другими представителями иммиграции и офицерами Красной Армии, перешедшими на сторону немцев, создать российские части для борьбы с большевизмом.

Однако Григорий Ламздорф сталкивается здесь и с презрением немцев к россиянам, как к возможным союзникам, и в с нежеланием самих россиян воевать против своих соотечественников, и с антагонизмом между представителями старой иммиграции и перебежчиками, и с собственными сомнениями, насколько годится Гитлер в союзники русским патриотам, к которым граф себя всегда причислял, в борьбе со сталинизмом. Один из первых опытов по созданию российской воинской части относится к ранней весне 42-года.

Ламздорф присоединился к локальной инициативе самих немцев на оккупированной Смоленщине по созданию воинской части из россиян. Ее возглавил некто Иванов, человек штатский из иммигрантов, но который назывался для солидности “генералом”. Правда, там были и профессиональные военные — участвовавший в войне в Испании Игорь Сахаров, а также полковник царской армии Константин Кромиади. Они приступили к созданию так называемой Русской национальной народной армии. Однако вскоре в ходе одной из операций часть личного состава дезертировала и перешла на сторону партизан. Так что Гитлер, который не разделял в то время идею создания российских вооруженных формирований, приказал распустить эту “армию” и даже отправить ее бойцов на соляные копи.

Позднее, уже в 43-ем году граф Ламздорф в чине капитана попадает в русский батальон в Пскове. Но и здесь он особо не задерживается — перебирается в Западную Европу и, по словам его сына Владимира, поддерживает самые тесные контакты с высшими немецкими офицерами и генералами, участниками заговора против Гитлера в июле 44 года.  

Между тем, нося немецкую форму, граф Ламздорф нажил себе немало недоброжелателей в среде старой российской иммиграции во Франции, представители которой в основном враждебно относились к нацистам. Да и французские антифашисты не питали к нему никаких симпатий. Поэтому Григорий Ламздорф предпочел после войны переехать с семьей в Испанию и обосноваться в Барселоне, где россиян было немного и где жили его сослуживцы по гражданской войне в Испании.