МЫ В ИСПАНИИ: Геометрия жизни русской танцовщицы

«Я никогда не хотела быть звездой, но я всё равно поднималась высоко. И каждый раз падала. Меня обожали или ненавидели. В моей жизни не было полутонов», – рассказывает о себе 58-летняя Ольга Анатольевна Вдовина. В советское время она была солисткой эстрадного балета «Москонцерт». И на Майорке русская эмигрантка не утратила артистизма. Даже сейчас, когда тяжёлая болезнь не позволяет ей надолго покидать постель.

Её комната, вся в зеркалах, с разноцветной мебелью, окуренная благовониями, украшенная картинами, фотографиями в рамках, православными иконами, католическими и буддистскими статуэтками, талисманами майя и павлиньими перьями – это целый мир, или «Госпиталь любви», как она сама его называет. «Вся моя жизнь сконцентрирована здесь. Я не хочу умирать и не теряю надежды, ведь случаются чудеса, так почему бы не со мной», – говорит Оля. (Она просит называть её именно так – Оля.) «Моего тела сейчас как бы не существует, работает душа. А раньше, в молодости, наоборот, мои спиритуальные возможности были заблокированы – я была обычной советской девушкой, комсомолкой», – объясняет она.

Коренная москвичка воспитывалась бабушкой, потому что мама была слишком молода. Все девочки из её двора увлекались танцами. Наша героиня с шести лет занималась в клубе Московского локомотивно-ремонтного завода. «В 1962 году туда на встречу с железнодорожниками приехал Юрий Гагарин, он заметил меня, мелкую, с редкими волосами и огромными, почти к коже приклеенными бантами. Фотография космонавта со мной на руках тогда попала в газеты, а однажды, через много лет, её снова опубликовали в «Правде», – вспоминает Оля.

Поступлению в училище Большого театра предшествовали занятия в знаменитом детском хореографическом ансамбле Владимира Константиновского «Школьные годы». «Я была маленького роста, широковата в бедрах, поэтому меня приняли только на эстрадное отделение. Но на предпоследнем курсе, в 15 лет, случилась моя первая трагедия: аппендицит с осложнениями. После операции пришлось восстанавливаться. И потом я не захотела повторять пропущенный год. Я поняла, что хочу танцевать, стуча каблуками, а не ходить на пальцах в «маленьких лебедях» до пенсии, – рассказывает она. – Работать меня никуда не брали: не хватало профессионализма и, вдобавок, я начала полнеть. Тогда я поступила в институт культуры, на хореографическое отделение, заочно. И большой удачей для меня стал набор в филиал Академического красноярского ансамбля «Танцы Сибири». После него меня приняли в ансамбль войск ПВО. Там я проработала два года, стала солисткой. Но кроме успеха были и профессиональные интриги, о которых неприятно вспоминать. Меня уволили, мотивировав это пьянством моей матери. В следующем коллективе «Танцы России» я тоже надолго не задержалась. Везде я оказывалась случайным, лишним человеком, без протекции и защиты. Намного спокойнее я себя почувствовала в «Москонцерте». В турне с «Песнярами» и Лещенко я объехала всю страну».  

Во многих своих разочарованиях, в том числе личных, Оля усматривает высший промысел: «В 28 лет я поняла, что от своей судьбы дальше, чем на полшага не уйти. Мы не выбираем. Можем только предчувствовать. Например, в юности я читала, что Нострадамус предсказал существование трёх мест на земле, куда придут лишь избранные. Одно из них – остров в огромном море, географические координаты которого предположительно указывают на Майорку. Поэтому, когда в 1990 году мне предложили поехать работать именно туда, я поняла, что останусь там жить», – продолжает свой рассказ артистка. Так и вышло. Когда окончился контракт в шоу Espectaculos Bravo, Оля вернулась домой и с опозданием узнала о смерти своей мамы. Олин муж не сообщил ей об этом горе, чтобы она не вернулась раньше времени, разорвав контракт, и не лишилась заработка. Бабушка умерла несколькими годами раньше, и в России у Оли никого не осталось. Она подала на развод и уехала на Майорку. Насовсем.

Остров показался Ольге райским. Здесь русская танцовщица чувствовала себя счастливой. С 1991 года она выступала в шоу, на частных торжествах, с другими русскими артистами вела занятия в детской цирковой школе Circo Angels. Даже когда у Оли обнаружили рак, она продолжала работать, с перерывами на операцию и химиотерапию. «Дети, их сочувствие и искреннее отношение спасли меня тогда, онкология отступила, – рассказывает она. – А в 2006 году я ушла с работы. Потому что на моих глазах детский кружок превращался в бизнес: «открытие талантов» зависело от кошелька их родителей. Постепенно мне становилось неинтересно жить. Несмотря на то, что Педро, мой нынешний муж, с которым мы вместе уже 15 лет, всегда был рядом».

Размышляя о жизни, женщина всё больше увлекалась эзотерикой. Когда в 2011 году вернулся страшный диагноз, она восприняла это как очередное испытание. После операции, не доведя курс химиотерапии до конца, пациентка отказалась от дальнейшего лечения и госпитализации в хоспис. Вместо этого она обратилась к древним исцеляющим практикам. Развешанные в её комнате талисманы собраны из натуральных камней и кристаллов и выстроены по законам сакральной геометрии Меркаба (прим. авт. – религиозное и мифологическое учение о божественной гармонии мира и Древе Жизни). «Врачи обещали мне, максимум, год жизни, но прошло уже два», – с надеждой говорит Оля.

В конце марта созданные ею фигуры выставляли в галерее Espai Obert в старом центре Пальмы. У Оли Вдовиной уже до этого были ученики, а после экспозиции появились и заказчики. За работу она денег не берет, только за материалы, которые можно приобрести и самому: «Лучшее вознаграждение для меня – если люди понимают, что «седьмое небо» существует здесь, на земле, для каждого. Нужно только научиться чувствовать его».