Facebook   Rus

Отец испанского тенниса Маноло Сантана о спорте, о судьбе, о дружбе


Маноло Сантана – личность в Испании известная. Еще в 60‑е годы прошлого столетия он стал первым испанцем, который вывел национальный теннис на между­народный уровень – стал чемпионом самых престижных турниров: U. S. Open, Roland Garros и Wimbledon. Затем Сантана проявил себя как организатор престижных теннисных клубов и турниров в Испании, стране, которая ныне занимает по части этого вида спорта ведущие позиции в мире. Его до сих пор называют лучшим испанским теннисистом всех времен. А самая высокая похвала, которую заслужил от прессы нынешний чемпион мира Рафа Надаль, – это определение «новый Сантана».

Мы встретились с г-ном Сантаной в связи с проведением в Марбелье в первой половине апреля Международного женского турнира Andalucia Tennis Experience с участием ведущих теннисисток мира. Маноло Сантана – один из его организаторов. Поэтому наш первый вопрос коснулся именно женского тенниса. Вот что ответил знаменитый спортсмен:

В испанском женском теннисе с тех пор, как из него ушли Аранча Санчес Викарио и Кончита Мартинес, наступил застой. И хотя наши спортсменки – среди лучших 25 теннисисток мира, мы в этом плане отстаем от России. Ведь там есть такие звезды, как Кузнецова, Шарапова, Дементьева и другие.

Разумеется, LINDA воспользовалась случаем, чтобы поговорить с г-ном Сантаной о теннисе вообще. Нас, в частности, заинтересовал вопрос, чем объясняются успехи испанского мужского тенниса в последние годы.

Думаю, что у нас сложилась удачная система подготовки теннисистов, которой мы и обязаны успехом. Наши молодые спортсмены 14–15 лет не тратят время на участие в юношеских соревнованиях, они очень рано начинают выступать в турнирах Ассоциации теннисистов-профессионалов (АТП) – в Futures, Challenger… Девяти- и десятилетних спортсменов готовят именно к этому. В 18 лет наши теннисисты достигают полной зрелости. Тренировки у них весьма напряженные, и каждую неделю – турниры. У меня сейчас в Марбелье есть два подростка. Одному из них 12 лет. У него выступления – в конце каждой недели. Думаю, что залог успеха испанского тенниса именно в том, что наши спортсмены с юного возраста постоянно соревнуются. Для молодого теннисиста очень важно соревноваться и таким образом готовить себя к участию в наиболее престижных турнирах.

Каких российских теннисистов Вы считаете лучшими?

Это, безусловно, Южный, Сафин, Турсунов и Габашвили. В июле мы участвуем в четвертьфинале Кубка Дэвиса и, если победим… и одновременно победит в четвертьфинале Россия, то, возможно, мы встретимся с ней в Москве в полуфинале. И тогда я, наконец, смогу побывать в Москве, где еще никогда не был.

Вы – ветеран тенниса… Как этот спорт эволюционировал в последние десятилетия?

В минувшем веке с теннисом произошла подлинная метаморфоза. Из элитного развлечения он превратился в общедоступный и популярный вид спорта и, кроме того, в зрелище – в захватывающий спектакль. Еще в 60‑х годах – в мою эпоху – вокруг тенниса не было такого ажиотажа, нами мало кто интересовался. Сегодня теннисисты, как футболисты, являются популярнейшими мировыми звездами. Правда, это таит в себе и некий негативный момент: некоторые теннисисты не выдерживают проверку на славу: их развращают высокие заработки, и они быстро уходят из тенниса.


Может ли сказаться на теннисе нынешний мировой финансово-экономический кризис?

Кризис пока до тенниса не добрался. Сейчас у нас в разгаре Australian Open и U. S. Open, которые проходят с большим успехом. У нашего испанского турнира бюджет в 15 миллионов евро. Частные спонсоры, государственные структуры и публика продолжают активно поддерживать теннис. Билеты на полуфиналы и финалы таких чемпионатов, как Roland Garros или Wimbledon, раскупаются полностью. Хотя мы сознаем, что в дальнейшем, если этот кризис затянется, он непременно скажется и на теннисе.

Как бы Вы в целом могли охарактеризовать теннис? Что он означает лично для Вас?

В первую очередь – и это мне больше всего нравится в теннисе – в нем полностью отсутствует насилие. Между игроками нет никакого физического контакта. Футбол мне тоже нравится, но не нравится агрессивное поведение некоторых игроков по отношению к соперникам. В теннисе подобного не происходит. Теннис меня также привлекает тем, что это индивидуальный спорт: когда ты побеждаешь – это твоя личная победа, поражение – тоже только твое. Теннис учит признавать свои ошибки. В групповом виде спорта ответственность делится между всеми. Теннис учит, что многое в жизни зависит только от тебя самого.

Кроме того, этот вид спорта позволяет много путешествовать, узнавать другие страны, стимулирует изучение иностранных языков. Например, я говорю на четырех языках. Английский и французский теннисисту надо знать обязательно. Если их не знаешь, то не можешь общаться ни с другими игроками, ни с судьями, ни с устроителями турниров. Так что теннис, например, мне открыл мир. Я был одним из немногих испанцев, которые в 60‑е годы – во времена франкистской диктатуры – имели возможность путешествовать по миру, участвуя в различных турнирах. Я всегда старался использовать свое пребывание в той или иной стране с тем, чтобы узнать, как живут там люди.

Как складывались Ваши отношения с диктаторским режимом в то время?


Признаюсь, что мне не всегда было просто. В те времена на Испанию в демократических странах смотрели косо. Кроме того, во многих странах было много испанских иммигрантов – противников режима. И меня за рубежом нередко провоцировали на политические разговоры. Я старался от них уходить, хотя политикой я всегда интересовался – я был спортсменом, а спорт стоит вне политики. К тому же, если бы я занялся политикой, то испанские власти могли бы положить конец моей спортивной карьере. Мое положение осложнялось и тем, что после окончания Гражданской войны в Испании мой отец находился восемь лет в тюрьме, поскольку он был республиканцем. Правда, моя мать мне никогда не внушала ненависти к франкистскому режиму. И это мне, наверное, помогло, ведь я с детства занимался элитным спортом, и все, с кем мне приходилось сталкиваться, были сторонниками режима. Если бы я их ненавидел, то, наверное, не смог бы вращаться в их среде и не стал бы известным теннисистом.

Довелось мне впоследствии общаться и с генералиссимусом Франко. Когда я стал победителем Уимблдонского турнира, Франко организовал прием в мою честь. Я получил право называться «ваше превосходительство». Ранее такое право присваивалось за особые заслуги только политикам и предпринимателям, а спортсменам – никогда. Прием был организован в резиденции главы государства прямо на теннисных кортах. Франко подошел ко мне. Мы разговорились, и он мне неожиданно сказал: «Вы, молодой человек, должны знать, что в жизни нередко случается так, что праведники расплачиваются за грешников». Из этого я понял, что он знал историю моего отца и не считал его в чем-либо виновным. Действительно, мой отец был простым человеком, а поплатился он лишь за то, что во время войны оказался в рядах республиканцев.

Сейчас идут разговоры о создании в Испании Министерства спорта… Нужно ли такое министерство, по Вашему мнению?

Мне представляется создание подобного учреждения неоправданным. Возможно, у правительства есть свои резоны для создания этой новой дорогостоящей структуры, но мне кажется, что в ней нет необходимости, поскольку на сегодняшний день все важные вопросы государственной политики в отношении спорта успешно решает Высший совет по спорту в рамках Министерства образования, социальной политики и спорта. В Испании государство уделяет значительное внимание спорту: спортсменам выделяются стипендии, различная помощь и так далее.


Ваша жизнь всегда была связана с теннисом?

Нет, в конце 60‑х годов у меня возникла возможность съездить в США, чтобы научиться маркетингу в крупной международной компании. Любопытно, что я никогда не курил, а тут меня пригласили работать именно в табачную компанию «Филип Моррис». Я открыл филиал в Испании, где работал четыре года. Однажды – это было в 1973 году – я утром завязывал галстук, чтобы отправиться в свой офис, когда мне пришла в голову мысль, что я занят не своим делом, что мое дело – это теннис, что мне нужно в него вернуться. Правда, в компании я остался советником и работал в этом качестве 30 лет. Опыт работы в табачной фирме помог мне в дальнейшей деятельности как организатору теннисных турниров.

Мне всегда нравилось учиться. Вообще, скажу вам, что если человеку удалось в жизни заниматься любимым делом, да вдобавок получать за это деньги, то это просто великолепно. Мне всегда нравилось заниматься вопросами спорта, поэтому я считаю себя счастливым человеком.

Спорт Вам также дал возможность узнать многих людей?

Да, разумеется, передо мной открылись многие двери – и в обществе, и в бизнесе. Но дело в том, что войдя в эти двери, ты должен знать, что говорить, что делать, как себя вести. Ведь, если ты не способен, не имеешь соответствующих знаний, подготовки, воспитания, культуры, то твоей спортивной славы надолго не хватит. Есть много знаменитых теннисистов, добившихся спортивных высот, которые не смогли продолжить свою карьеру после ухода из большого спорта.

Мне же удалось сохранить дружеские отношения со многими известными людьми – политиками и бизнесменами – на долгие годы. И случилось это, думаю, именно потому, что я никогда не пытался извлечь из этих отношений с ними какой-то личной выгоды. Вообще, думаю, что дружба кончается там, где кто-то начинает извлекать выгоду. Так что я горжусь, что могу всегда снять трубку и позвонить очень известным и важным людям и они мне ответят. Я, к примеру, уже многие годы дружу с королем Испании. Мы с ним ровесники. Звоню ему по телефону, и он мне всегда отвечает. Я уверен, что, если я приеду в Москву и позвоню Юрию (Лужкову, – ред.), то он меня примет. У нас с ним были всегда хорошие отношения – отношения между любителями тенниса без какой-либо материальной заинтересованности: я, к примеру, никогда не пытался продать ему недвижимость в Марбелье… (смеется). Такие бескорыстные отношения могут длиться многие годы.


Мы знаем, что Вам доводилось играть в теннис со многими знаменитыми людьми… Кто из них лучше других играет?

На мой взгляд, лучше всех играл Бобби Кеннеди (1925–1968, видный американский политик, брат президента США, – ред.). В Испании мне доводилось играть с Адольфо Суаресом и Хосе Марией Аснаром (бывшие председатели правительства, – ред.). С королем Хуаном Карлосом я неоднократно играл в сквош. Я играл также со многими киноактерами и с мэром Москвы. Играет он довольно хорошо, но я слышал, что Юрий в последнее время стал предпочитать теннису гольф. Я в гольф тоже играю, но по-прежнему отдаю предпочтение теннису. Это разные виды спорта. Мне нравится быстрый темп тенниса, заставляющий тебя потеть. Ну а гольф – уж больно спокойный спорт. Каждая партия продолжается 4–5 часов. В теннис достаточно играть час-полтора, чтобы получить полную физическую нагрузку.

Что Вы думаете о наших планах провести в Испании теннисный турнир?

Это хорошая идея. Я рекомендую вам пригласить из России не более 16 теннисистов – людей, которым бы нравился теннис и нравилась бы Испания. Состязания можно провести или в Мадриде, или в Марбелье. Я с удовольствием берусь помочь вам в этом деле. Мы проводим такого рода состязания в Марбелье для англичан и немцев – люди приезжают в конце недели и играют в течение двух-трех дней. Обычно гостям интересно, когда в состязаниях с испанской стороны принимает участие какая-нибудь теннисная знаменитость. Это логично. Кроме того, участникам может быть предложена культурная программа – знакомство с достопримечательностями Испании.

Публиковалась в " LINDA "№1 (2010) 17 января 2011 4777 просмотров